— А вот черт его и разберет, — пробормотала я, всматриваясь в туман, чтобы хотя бы определиться, где мы находимся.
Такого густого тумана я, сколько живу, — не помню! Видимость была настолько минимальной, что если ты возымел глупость задуматься и внезапно очнулся, определить, где находишься, можно было только с огромным трудом. Поскольку все предметы растворялись в серой пелене уже через несколько шагов.
— Просто ежики мы с тобой какие-то, — проворчала я. — Где мы хотя бы?
— На углу Волжской, — ответил Пенс.
Я призадумалась. Искушение было велико.
Недалеко отсюда находился высотный дом, и там, в одной из квартир улучшенной планировки, жила родная сестра Елизаветы Андреевны Ракитиной — Валерия Андреевна.
То бишь та, которую Рита внесла в черный список первой.
Та, которая могла знать о респектабельном джентльмене, встретившемся в кафе Донатовскому, немного больше.
Я остановилась. С одной стороны, если я не явлюсь пред очи моего босса, он начнет волноваться, и они совместно с Ванцовым устроят невесть что! Но с другой…
— Почему бы мне не попробовать, — привела я, на мой взгляд, весьма убедительный довод. — Как ты думаешь, Пенс?
По его взгляду я быстро определила, что он ничего не думает. То есть мыслительные процессы в его лохматой башке, безусловно, происходят, но они совершенно не касаются проблемы, занимающей мое воображение. Своим вопросом я достаточно нахально вырвала его из размышлений то ли о последних гонках или о еще более животрепещущей проблеме — где достать столь любимый моим другом «Beos». Он вздрогнул и вылупился на меня с таким удивлением, будто я вообще явилась невесть из какого измерения и меня тут быть не должно. Осознав, что я тут и с этим надо смириться, Пенс трагически вздохнул и заморгал глазами.
— Ты о чем? — рискнул поинтересоваться он.
— О Валере, — пояснила я. — Она ведь живет недалеко отсюда. Может, стоит к ней наведаться?
Пенс посмотрел на часы.
— Четыре часа, — сказал он. — Вряд ли она сейчас дома…
— Принимая во внимание род ее занятий, она именно сейчас должна быть дома, — сказала я. — Более того, она обязана быть дома! Или ты не думаешь, что она скорбит по поводу постигшей ее утраты?
И тут Пенс сказал фразу, которая вертелась и у меня на кончике языка.
— Знаешь, Сашка, у меня создалось такое впечатление, что пока я не видел скорбящих.
«А Рита?» — хотелось спросить мне, но, подумав, поняла — Рита тоже почему-то не особенно скорбит!
— В конце концов, мы пока знаем не все Лизино окружение, — сказала я. — Пойдем. Попробуем познакомиться с ее сестрой.
