Рядом Папюс. И это тоже можно пережить. Папюс с его «Практической магией» просто туфта. «Молот Ведьм». Еще несколько тонких брошюр из «шизофренического репертуара». Далее — Блаватская, Рерих, Кришнамурти, Анни Безант… Девушка активно маялась дурью. Он остался бы при таком убеждении, если бы…
Если бы не темный том, от прикосновения к которому у него начало покалывать руки.
Кроули.
Великий магистр, мать его… А заодно бы в ту же выгребную яму и добреньких издателей, обогащающих умы молодежи сатанистским бредом.
Кроули…
Теперь Фримену уже не казалось невинным странное собрание книг в комнате Эллы.
Кроули возглавлял эту армию безумцев, как Сатана возглавляет армию бесов. И в самой сердцевине — мрачное лицо девочки, которую восемь лет назад нашли на пляже «Веселый дельфин».
Девочки, которая не желала улыбаться, потому что кто-то отравил ее сознание, превратил ее в жертву собственного безумия.
И — Фримен все больше склонялся к этой мысли — этот «кто-то» был чрезвычайно опасен, поскольку его бредовые идеи гуляли на свободе, и никто не был застрахован от прикосновения их к своему сознанию.
А значит, никто не был застрахован от Эллиной судьбы.
— С них все и началось — с этих книжек, — усталым голосом сказала Елена Тимофеевна. — Знаете, говорят, книги — добро. А у нас вышло все наоборот… Лучше бы моя Элла никогда не умела читать!
— Ну, где же он?
— Не ерзай, а то лавка сломается, — меланхолично бросила Лиза.
— Ага, вот уж мне дело до твоей лавки, — огрызнулась я. — Я за Фримена волнуюсь…
— А я все Пенсу скажу. Сидит тут и пытается сломать лавочку из-за постороннего мужчины.
— Интересно, а если с ним что-нибудь случится? Это ведь будет по нашей вине!
— Ничего и не по нашей, — заметила Лиза. — Я тоже жизнью рисковала. А ты с бомжовками разгуливала… Может быть, ты от них всяких болезней набралась. Или вшей…
Последнее предположение меня испугало. Я сразу же припомнила грязные ладошки и сто лет не мытые волосы… Конечно, они в этом не виноваты, но вши! О боже!
Я начала судорожно лохматить свои волосы, а подлая Елизавета наблюдала за мной с нескрываемой издевкой.
— Вот теперь, Данич, ты стала окончательно похожа на обезьяну, — хмыкнула она. — Просто вылитый гамадрильчик… А еще приятнее этот факт оттого, что на горизонте, кажется, маячит твой Прекрасный Принц…
Я так и застыла в нелепой позе, с поднятыми вверх руками, всматриваясь в даль.
Никакого Фримена я не видела.
— Где он? — прошептала я.
