— Пока ничего. Кроме того, что, как мне удалось выяснить, наш бонвиван тащится от богатых дев, играет в теннис — ужасающе плохо, со мной он спарринг не выдержит, хотя я в этом виде спорта не отношу себя к лучшим… Я помоталась за ним по городу, навела справки у словоохотливых соседок, кстати, у нашей Рамазановой…
— Ты что? — изумленно вытаращилась я на нее.
— Ну да. Оч-ченно удобно, скажу я тебе, ма шери. И вроде бы следишь, и в то же время черпаешь нужные сведения об интересующем тебя втором объекте. Кстати, Рамазанова чиста и невинна, как младенец. Но нам все-таки придется еще немного ею поприкрываться. Ну так вот, Эльмира Маратовна рассказала мне, что Димочка наш — юноша с запросами, в данный момент ведет долгосрочную осаду некоей Юлечки, являющейся единственной дочерью друга Рамазанова-супруга. И очень наша Эльмира Маратовна за деточку переживает, поскольку Старцев кажется ей плохой парой для девочки…
— Почему? Потому что старый и лысый?
— Нет.
— Бабник?
— Нет, — торжествующе пропела Лиза. — Дело не в этом. Просто нашей Эльмире Маратовне не нравится его близкий дружок Чеботарев, о коем ходят самые разные слухи, и один из них…
Она приблизила ко мне лицо, сделала страшные глаза и трагическим шепотом изрекла:
— Что в прошлом у Чеботарева какая-то страшная тайна. Говорят даже, он вроде бы лечился от вампиризма… Или кого-то убил. Но, я думаю, тебе об этом теперь известно немного больше, чем нам с Эльмирой Маратовной, посему я умолкаю.
— Да я почти ничего и не выяснила, — призналась я. — Совсем немного…
И я вкратце пересказала ей то, что мне удалось узнать от моих новых странноватых подружек.
* * *
Несмотря на включенную лампу, Фримену казалось, что в комнате темно.
Он подошел к книжной полке. И вздрогнул, невольно обернувшись к Елене Тимофеевне.
Она стояла, прислонившись спиной к стене, скрестив руки на груди, смотрела мимо него — на эту же полку и на стены, украшенные репродукциями картин Валледжио.
— Здесь она проводила почти все время…
Ему показалось, даже голос у женщины тут изменился — стал глуховатым, будто она подсознательно боялась оживить тени прошлого.
Тень своей дочери?
Он протянул руку к книгам.
— Нет, не трогайте это, — попросила Елена Тимофеевна, и снова Фримену послышались в ее голосе отчетливые нотки страха. — Вдруг это оживет?
Выбор тут резко отличался от выбора книг в центральной комнате.
Несколько томов Кастанеды.
Ну, это еще куда ни шло, усмехнулся Фримен. Кто ж из нас не читал про Дона Хуана в юности? «Тебе следует подружиться со своей Смертью. Тогда ты познаешь жизнь. Твоя Смерть всегда стоит за твоим плечом».
