Не стоит думать, что Ирина Львовна была слабонервной женщиной.
Как бы вы сами почувствовали себя, доведись вам увидеть своего супруга с руками, до самых локтей обагренными кровью, безмятежно насвистывающего мелодию из «Твин Пикс» и приклеивающего к холсту лапку кролика?
* * *
Лечение Леонида Александровича, естественно, держалось в тайне.
Для окружающих утомленный трудами праведными господин Чеботарев отдыхал на Мальдивах.
Правда, слухи о его истинном местонахождении бродили по офису, перетекая от одних ушей к другим, обрастая новыми подробностями, но Ирина Львовна всем своим видом показывала, что все это ложь, а уж держать себя в руках она умела.
Хотя, оставаясь одна, она все-таки заходила в ту комнату, смотрела на ужасные картины, читала этот треклятый журнал, где рассказывалось о подобных же экзерсисах «гения Линча», и начинала — о нет, не плакать… Она начинала дрожать, будто ее члены отказывались подчиняться и у нее начиналась пляска святого Витта.
Эти два месяца показались ей самыми долгими и изнурительными — она ждала, когда его выпишут, ждала только затем, чтобы задать ему один-единственный вопрос, не дававший теперь ей покоя.
К сожалению, она не могла спросить об этом у Лели — год назад Леля умерла от рака, а другие ее однокурсники вряд ли помнили хоть что-то о тайнах невзрачного коротышки Чеботарева.
Но два месяца прошли, он появился на пороге, все так же сияя своей детской, безмятежной улыбкой, и она не решилась спросить.
Правильнее было бы сказать так — она не была еще готова получить ответ, поэтому вопрос отпал сам собой.
Просто она вдруг поняла — ей очень важно, чтобы он был рядом. Неизвестно почему, но этот странный человечек был ей дорог.
Ирина Львовна сама удивилась этому чувству, но…
Оказывается, она все еще была влюблена в Леонида Александровича Чеботарева, и разве могла встать на пути у высоких чувств какая-то страшная тайна из чеботаревского прошлого?
* * *
— Леонид Александрович, вас к телефону.
Он поднял трубку.
— Спасибо, Людочка, — прошептал Чеботарев одними губами, сложив потом их трубочкой — как бы посылая симпатичной Люде воздушный поцелуй.
Она покраснела, в глазах зажглись искорки, но он немедленно укрылся под своей наивной улыбкой.
Ох, как же она хороша!
Мысленно он уже представил ее…
Впрочем, нет!
— Чеботарев слушает…
А ведь как она была бы хороша! Фантазии побеждали, подчиняя себе мысли, но он помнил о доме.
Он должен был держать себя в рамках, потому что его жизнь зависит от Ирины, как бы иногда ему ни хотелось вырваться из ее цепких объятий.
