— Ни в коем случае, — воспротивился синьор Миччике, — не извольте беспокоиться, если кому и переходить, то не вам, а нам.
Они обменялись любезностями и церемонными возражениями, после чего было решено, ч+о никто из купе не уйдет.
Лулу объявил, что хочет спать, и попросил погасить свет.
— Пускай горит: в темноте я не увижу фельдфебеля, — забеспокоился Нэнэ, которого явно не устраивала перспектива встречи с фельдфебелем.
— Гасите свет! — завопил Лулу. — Я хочу спать!
Нэнэ, если говорить языком фельдфебелей, стремительно перешел от слов к делу: соскользнув на пол, бросился на Лулу и впился ему зубами в ляжку. Лулу заорал и яростно вцепился в волосы брата. Их растащили, сдавив нос Нэнэ, чтобы он отпустил ногу противника, и по одному разжав пальцы Лулу. Нэнэ получил от отца вялую затрещину, а Лулу — вялый выговор.
— Интересно, что это за фельдфебель? — улыбаясь, спросил у Нэнэ инженер. — Кто он такой?
— Кусок… — Ему снова поспешили заткнуть рот, но и на сей раз это оказалось лишь полумерой.
— Младенец Иисус плачет. Когда ты говоришь нехорошие слова, он всегда плачет, — сказала мать.
— А где младенец Иисус? — спросил Нэнэ.
— На небе и здесь. Везде.
— Никогда его не видел, — равнодушно произнес Нэнэ.
— Его не видно, но он есть.
— Если не видно, значит, его нет.
— Грех так говорить, — сказала мать.
— Ты попадешь в ад, — прибавил Лулу.
— Ад для фельдфебелей, — парировал Нэнэ.
Все засмеялись, в том числе и мать.
— Чертенок ты мой, — умилился отец, ласково погладив Нэнэ. — Что скажете? — Это он обращался уже к инженеру. — Вы когда-нибудь встречали такого ребенка? — Его глаза светились гордостью.
— Никогда, — ответил инженер, и это была правда.
— Он неплохой мальчик, — продолжала мать, — только нервный… Если бы вы знали, какой он добрый: не успеет получить новую игрушку или книгу с картинками — тут же кому-нибудь подарит. Будь его воля, он бы все отдал бедным, весь дом. Придет нищий милостыню просить, он места себе не находит: мамочка, дадим ему костюм, дадим ему матрас, дадим ему тарелки… Он думает, бедность — это когда у людей нет матрасов и тарелок, его мучает, что бедные спят на земле и едят суп из консервных банок, которые мы выбрасываем…
— Они спят возле церкви, — уточнил Нэнэ, — и заместо тарелок у них банки из-под помидоров, я сам видел. И они умирают.
— Ошибаешься, они не умирают, — сказал отец.
— Нет, умирают, — повторил Нэнэ тоном, не допускавшим возражений. И прибавил — Вот стану бедным, и тогда они больше не будут умирать.
