— Отлично, — сказала я. — Валяй. Убей так много, как только сможешь.
Волк снова исполнил этот собачий наклон головы. Жаль, что вся морда у него была в крови. Повстречай я собачку вроде этой, до смерти бы перепугалась. На самом деле… я и была напугана.
Вместо того чтобы дождаться его бегства, а затем сжечь волков, как и следовало поступить, я взяла ружье и направилась обратно в трактир быстрее, чем пришла сюда.
Оставлять одного из них в живых было не в моей природе, но, как я снова и снова повторяла себе, ожидая восхода солнца над деревьями, я всегда могу убить этого оборотня позже.
Кто-то колотил в дверь, выкрикивая мое имя. Я посмотрела на свой дорожный будильник.
Полдень.
Проспала.
Выбралась из постели, прошлепала по полу, выглянула в окно и щелкнула замком. В комнату на всех парах влетела Джесси.
— Я тебя разбудила, — догадалась она.
— И что тебя натолкнуло на эту мысль в первую очередь?
— Не знаю… Твоя восхитительная голая попа?
Я опустила взгляд. Ой. Должно быть, вместо того, чтобы остаться в нижнем белье, как я обычно делала в незнакомом новом жилище, я разделась догола.
Собственным домом я не располагала, поэтому незнакомыми были все места, а переезд вслед за волками делал все места новыми. Сон в обнаженном виде случался не слишком часто. Примерно так же часто, как секс. Дайте-ка прикинуть — примерно раз в тысячелетие.
Я не фригидна — не совсем. Просто у меня — среди прочего — есть маленькая проблемка с близостью. Возможно, потому, что моя последняя интимная связь привела к убийству.
Очередная светлая и радостная мысль для встречи нового дня. Неудивительно, что я ненавидела утра.
Я пошла за кофейником, не останавливаясь, чтобы одеться. Мне плевать, кто там увидит меня голой. Не нравится вид — убирайтесь к чертям с моей дороги.
Учитывая мое мнение о сексе и мужчинах, полагаю, мое непринужденное отношение к наготе кажется противоречивым. Однако если вы не думаете о своем теле как о сексуальном объекте, то, что особенного в том, что все его видят?
— Ты собираешься в ближайшее время одеваться? — спросила Джесси, подчеркнуто уставившись в окно.
Я ухмыльнулась. Наконец-то я ее достала.
— Ты стеснительная?
— А ты, как вижу, нет.
Когда-то была. Когда-то я много какой была. Больше во мне ничего из тех качеств не осталось.
Открыв и захлопнув дверцы каждого шкафчика и крошечного холодильника, я пробурчала:
— Кофе нет. Кто-то за это поплатится.
— Когда Манденауэр сказал, что ты не жаворонок, я решила, что после полудня ты будешь в норме.
