Меня разбудил крик. Я уже вскочила, схватившись одной рукой за ружье, а другой — за дверную ручку, когда поняла, что вопль прекратился.
Напряженно прислушиваясь, я попыталась определить направление, но уловила только завывание саксофона из бара внизу.
Сорочка промокла от пота. Сердце колотилось аж в самом горле. Я вся покрылась гусиной кожей. И все же мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять — меня испугал собственный крик.
— Дерьмо.
Я поставила ружье у двери. Рука тряслась, и я сжимала кулак, пока пальцы не заболели. Я подошла к раковине, сунула голову под струю воды, попила прямо из-под крана, затем подставила под бегущую воду запястья с пульсирующими венами. Постепенно сердцебиение пришло в норму.
Если бы Эдвард увидел меня сейчас, я оказалась бы в большой беде.
Из-за своего прошлого я обязана четыре раза в год посещать специально обученного психолога ягер-зухеров. Это всего лишь означало, что я научилась говорить именно то, что нужно, чтобы меня признали годной к службе.
Я понимаю, что убийством оборотней мою семью не вернешь.
Нет, в свободное время я не разыскиваю белого волка.
— Сны закончились, — прошептала я.
Пустая комната, в которой еще звенело эхо моих криков, издевалась надо мной.
Мне уже давно ничего не снилось. Сон в дневное время снимает проблему кошмаров. Но они все еще там, поджидают, когда я оплошаю. Прямо как оборотни.
Я вскинула голову. Во все стороны полетели капельки воды. Голова кружилась. Я задыхалась. Чувствовала слабость. Я знала, как заставить все это исчезнуть. Кровь. Их. Немедленно.
Всего лишь несколько часов назад я решила не охотиться, но это было до сна. У меня больше не было выбора.
Подхватив ружье, я вышла за дверь.
Часы показывали почти четыре утра. У меня оставалось не слишком много времени до рассвета. Но хватит и того, что есть. Должно хватить.
Дойдя до подножия лестницы, я нахмурилась. Все машины по-прежнему стояли на парковке. Саксофон продолжал завывать. Свет внутри оставался включенным. В этой глухомани вообще слышали о комендантском часе на продажу алкоголя?
В октябрьскую ночь окна были закрыты. Я не могла винить обслугу. Так далеко на севере первые морозы могли ударить в любой момент.
Стекла мутные — из-за их старости или из-за густой завесы сигаретного дыма. Так или иначе, я не могла разглядеть, что происходит внутри… Только тени. Ни одна из которых не двигалась. Но с другой стороны, там и раньше никто не шевелился, не считая поднесения бокалов ко ртам.
