— Для этого пришлось бы сделать этих людей бессмертными!
— И так все бессмертны, — сказал Эссиорх. — Можно ли назвать воду умирающей на том основании, что она переходит в газ? А видя зимой торчащий из снега промерзлый ствол, можно ли поверить, что однажды он покроется листьями? Если это первая зима в твоей жизни и ты никогда прежде не слышала о весне?
— Я о ней слышала, — сказала Ирка.
Хранитель взял Ирку за пояс халата и потянул ее за собой:
— Ну все! Идем ужинать! Улита нашла в морозилке прошлогодние пельмени и мечтает проверить на ком-нибудь, не испортились ли они.
Глава 9
Последний солдат войны
Что мы имеем в виду, когда говорим «не могу»? Нет, я отлично понимаю, что означает «не могу» буквально. Но что мы в него вкладываем на самом деле? «Боюсь»? «Не хочу»? «Не верю»?
Троил
Человек не умирает. Просто свеча исчезает, становясь огнем.
Эссиорх
Подземный переход у кинотеатра «Художественный» шуршал тысячами ног. В десяти шагах от железной двери с надписью «Гормост» какой-то парень приглашал совершить экскурсию по Старому Арбату. Третий час подряд.
— Когда же он поймет, что в рупор не кричат? Достаточно просто отчетливо говорить! — зажимая уши, простонала Варвара.
— Хочешь, я совершу поступок? Прогоню его! — предложил Корнелий.
Варвара непонятно цокнула языком. Она сидела на столе, забравшись на него с ногами и обхватив колени. Корнелий озабоченно посматривал на ее грудь. Как страж света, он умел видеть эйдосы сквозь одежду и кожу. Выглядел эйдос Варвары неважно. Затемненный участок распространялся, как распространяется плесень, и лишь сердцевина пылала, точно желая показать, что все еще жива.
Происходило это постепенно, уже не первый день. Корнелий переживал, не зная, что делать. Путь к свету труден. Варвара же не способна была менять себя каждодневно, упрямо, последовательно, это не в ее природе, она способна только на рывки. Значит, она непременно скатится во мрак. Так и происходило: Варвара ухудшалась, с каждым днем становилась циничнее. Она и сама замечала это и испытывала боль, но боль выливалась в раздражение и в то, что она срывалась на Корнелии.
Теперь мрак не предпринимал особенных усилий, чтобы получить эйдос Варвары. В конце концов, яблоко от яблоньки далеко не падает, а яблонькой-то был сам Арей, тоже далеко не первый гуманист во вселенной!
Скверно, очень скверно было Варваре. Огромная Москва казалась ей тесной лягушачьей шкуркой. Варваре невыносима была здешняя размеренная, вялая, ожиревшая жизнь, похожая на жизнь червяка в сердцевине яблока. Ей бы стать женой протопопа Аввакума, или в одиночку восстанавливать монастырь, или пойти первопроходчицей в дальние районы Сибири, имея с собой лишь нож и охотничье ружье, удачно переделанное из устаревшей винтовки Бердана.
