К старости Игорь оглохнет, его парализует, и Надя будет ухаживать за ним года четыре, искупив тем самым свое ворчание (но все равно тем не менее невыносимо ворча на больного мужа).
Лифт протащился несколько этажей и замер, открыв двери.
— Переломать бы им пальцы! Вызывают, а потом пешком идут! — с раздражением сказала Надя.
Она сделала шаг вперед, чтобы выглянуть на этаж, и тут, подчиняясь Камню Пути, Багров подвинулся вперед, коснувшись ее карманом рубашки. Девушка сердито обернулась.
— Споткнулся! — объяснил Матвей и, всплеснув руками, тотчас навалился на Игоря. Тот оттолкнул его, крикнув:
— Пить надо меньше!
— И не лезть к стюардессам! — не удержался Матвей.
— Чего? — озадачился Игорь.
— Все в порядке! Нет проблем! Голова у меня… — спохватившись, сказал Матвей.
Он заметил, что после прикосновения камня Игорь стал выглядеть иначе. Выпрямился, не прятал глаз, даже ногти грыз как-то вяло, по инерции, без аппетита. Где-то в незримости гномик со спиннингом соблаговолил проснуться. И опять — только тишина и скрип кабины. На восемнадцатом этаже лифт снова открыл двери. Багров вышел. Прежде чем гномик снова начал сматывать свою катушку, он услышал, как Игорь тихо сказал Наде:
— Ты свой этаж проехала.
— Знаю, — ответила Надя.
Они смотрели теперь только друг на друга. Двери лифта закрылись, распахнувшись в чью-то судьбу.
Времени гордиться устройством чутких судеб у Матвея не было. На площадке перед квартирой он увидел валькирию лунного копья, которая доводила своего оруженосца, требуя купить ей мартышку. Зачем ей мартышка, Ламина не знала и сама, пять минут назад никаких обезьянок не было у нее и в мыслях, а теперь ей казалось, что без мартышки и жизнь не жизнь, а голое существование.
У двери Матвей на секунду остановился и подержал руку на Камне Пути. Сердце сердцем, но и пальцу иногда требуется мужество, чтобы нажать на кнопку звонка.
Багрову открыл оруженосец Радулги. На плече у него висел автомат «Кедр», который, раскачиваясь, задевал тесные стены коридора. Задиристые усики и крошечная бородка делали Алика похожим на Арамиса.
— Мы разве договаривались? Чего тебе? — спросил он неприветливо.
— Улыбку! — сказал Матвей.
Алик выдавил улыбку, способную повторно оборвать жизнь бройлерного цыпленка.
— В следующий раз улыбайся глазами! В этом будет хоть какая-то недоговоренность! — Матвей пальцем отодвинул мешавший ему автомат.
Алик задумался. Пропуская Багрова, он зацепился за рубашку Матвея флешкой, заменявшей ему пуговицу, и долго выпутывал ее, умоляюще восклицая: «Осторожно! Там ценная информация!»
