— Прошу милости, пресветлейший суд, — ведь мой-то туговат на ухо, так я…
— Выходи, пока честью просят!
Но она не хотела и шагу сделать сама, и Яцек толкнул ее к решетке так сильно, что она ахнула.
— Идите, идите, мы будем говорить погромче, так что он, хоть и Козел, а услышит.
Наконец, приступили к допросу.
— Как вас звать?
— А? Как зовут? Уж коли вызвали меня, так знаете небось?
— Дурень! Отвечай, как звать? — неумолимо допрашивал судья.
— Бартек Козел, ваша милость, — ответила за него жена.
— Лет сколько?
— Э… лет? Да разве я помню? Мать, много ли мне годов-то?
— Да, кажись, пятьдесят два будет весной.
— Имеете хозяйство?
— Э! Три морга песку да коровий хвост. Хорош хозяин!
— Под судом был?
— Чего? Под судом?
— В заключении находился?
— Это в остроге, что ли? Мать, сидел я когда в остроге, а?
— Сидел, Бартек, сидел, — это когда на тебя те гады из усадьбы взъелись за дохлого ягненка…
— Ага, так, так… Нашел я на выгоне дохлого ягненка… ну, и взял его — все равно собаки бы растащили… А на меня жалобу подали, присягнули, будто я украл… Суд и присудил… посадили меня. Ну, я и сидел, хотя несправедливо это… — говорил Козел тихо и все украдкой поглядывал на жену.
— Вы обвиняетесь в краже свиньи у Марцианны Пачесь. Вы загнали ее с поля к себе домой, закололи и съели. Что можете сказать в свое оправдание?
— Э… съел! Чтобы мне царствия небесного не видать, если я ее съел! Слыханное ли дело — съел! Силы небесные — это я-то съел! — жалобно причитал Козел.
— Что вы можете сказать в свое оправдание?
— Оправдание? Что мне надо было говорить, мать? Ага, вспомнил: я не виноват, свиньи не ел, а Марцианна Доминикова, к примеру сказать, брешет, как собака, набить бы ей паскудную морду да…
— Ой, люди, люди! — простонала Доминикова.
— Этим вы уж потом займетесь, а сейчас скажите, как попала к вам свинья Марцианны Пачесь?
— Свинья Пачесевой? Ко мне?.. Мать, о чем это вельможный пан толкует?
— А это, Бартек, о том поросенке, что прибежал за тобой в избу.
— Ага, теперь понял, понял — так ведь это поросенок был, а вовсе не свинья! Прошу милости вашей, пан судья, пусть все слышат, что я сказал и повторяю: поросенок, а не свинья! Белый поросенок, а около хвоста или малость пониже — черное пятно!
— Хорошо, но как он к вам попал?
— Ко мне-то?.. А вот сейчас все в точности объясню, и вельможный судья и весь народ, что тут собрался, увидят, что я не виноват, а Доминикова врет, как цыган, рада оговорить человека, окаянная!
