— А мы по остаточной стоимости приобретем, когда в Лондоне начнут Вашингтонское соглашение соблюдать и все линкоры, кроме 15-дюймовых, на слом пустят.
— Так ведь ты говорил, что продажа в третьи страны будет настрого запрещена?!
— Говорил, — согласился Арчегов. — Но что нам мешает сейчас заключить с британцами предварительное соглашение, по которому они передадут нам два-три линкора, если королевский флот решит по каким-либо причинам вывести их из своего состава. Причем указать, что данный договор выполняется в приоритетном порядке, независимо от любых договоренностей Великобритании с другой страной, либо группой держав. И совершить предоплату золотом, в размере миллиона рублей. Вот они над нами смеяться будут, пока в Вашингтоне дебаты не пойдут!
— Кхм…
Колчак закашлялся — удар оказался слишком силен. Адмирал подумал, что до такого он бы не додумался.
Право слово, с военным министром лучше не играть, прохиндей еще тот, на все события у него свои варианты заранее заготовлены.
— Худо мне, Александр Васильевич, устал я…
— Ты отдыхай, Константин Иванович, сейчас врача позову. А мне пора в Севастополь. — Колчак поднялся, пожал мягкую ладонь молодого генерала, что безвольно лежал на подушках, и быстро вышел из комнаты, сделав знак ожидающему на диване доктору.
Адмирал вышел из дворца, не обратив внимания на застывших солдат охраны, и стал спускаться по лестнице. И тут внезапно остановился, машинально хлопнув себя по лбу. Он вспомнил тот по-детски наивный и честнейший взгляд Арчегова, с которым он уже раньше встречался.
— Где-то он меня провел! Слишком уж… нет, тут что-то не то?!
Яссы
Холодный осенний туман продолжал окутывать землю густым покрывалом. Однако наступающее утро потихоньку подступало, и кое-где уже рвалась молочная завесь, покрываясь сквозными проплешинами, словно одежда нищего сквозными дырками.
— Самое удобное время для атаки, — пробормотал Фомин, заглядывая на большой циферблат наручных часов.
Стрелки медленно ползли по кругу, отмеряя минуты — до расчетного времени оставалось еще полчаса.
— Сколько ни дыши, а все мало, не надышишься!
Семен Федотович негромко выругался, затем с облегчением вздохнул, в который раз мысленно усмехнувшись над своими страхами и тревогами.
И в бой вроде ходил много раз, ан нет, перед каждой атакой волнение так и забирает, нагнетая излишние страхи и тревоги.
— Господин майор, экипажи в танках, — за спиной раздался негромкий голос помощника, и Фомин обернулся.
