Не было бы счастья | страница 86



— Я собираюсь замуж один раз и хочу все сделать как надо.

— Люди сами загоняют себя в рамки правил. Это глупо, но если тебе будет приятно, я готов. — Мартов опять смеялся в душе. В том, что он понравится Борзовым-старшим, сомнений не было. — Теперь давай спать.

Георгий поцеловал Свету. Торопливо чмокнул в щечку, предвкушая момент, когда останется один, но Света медлила.

— Жора, ты ни разу не сказал мне того, что говорят все влюбленные. Это такое блаженство, а ты лишаешь меня его.

Мартову пришли на ум строки:

«Притворной нежности не требуй от меня:
Я сердца моего не скрою хлад легальный…
Служа приличию, фортуне иль судьбе,
Подругу некогда я выберу себе
И без любви решусь отдать ей руку…»,

но произносить вслух «Признание» Баратынского он не стал.

— Я отношусь к тебе не так, как к другим, это очевидно. Ты первая, с кем у меня серьезные отношения. Я очень рад, что именно ты подарила мне минуты блаженства. Я надеюсь, у нас все получится.

— Как много слов, а мне хватило бы только трех, — грустно улыбнулась Света. — Пусть так. Спокойной ночи, Георгий Иванович Мартов.

Она исчезла в темноте коридора, как призрак. Жорка лег, закутался в одеяло. На новом месте уснул не сразу. Всю ночь беспокойно ворочался, сны не давали покоя. Просыпаясь, он понимал, что на самом деле ничего не происходит. Но стоило закрыть глаза, как тяжелое видение возвращалось. Последний раз, под утро, приснился мужчина, весь покрытый зеленым мхом, изможденный, с белоснежными длинными волосами. Он был невероятно высокий, худой. Он махал приветственно рукой, звал Жорку куда-то, а когда парень приблизился, на него смотрел пустыми глазницами череп, покрытый сединой. Жорка вскрикнул и проснулся. На часах была половина девятого утра. Через полуоткрытую дверь из кухни доносились аппетитные запахи. Мартов устало закрыл глаза, сон не принес ему отдыха. Он встал разбитый и подавленный. Вновь, как ночью, подошел к окну, выглянул и ненадолго погрузился в суету улицы. Потом встряхнулся и, не торопясь, оделся. Пора выходить в свет.

Баба Люба давно встала. Возилась на кухне.

— Доброе утро, баба Люба. — Георгий очаровательно улыбался, хотя вид у него был усталый.

— Доброе, внучек. Плохо спалось тебе, что ли?

— Честно говоря, ворочался, и сны замучили пакостные.

— Подойди к окну и скажи три раза: «Куда ночь, туда и сон».

— Я в это не верю. Предрассудки не для меня.

— А во что ты веришь, милок? — выставляя на столе посуду для завтрака, спросила баба Люба. На ее еще не старом лице, сохранившем следы былой красоты, появилась хитрая гримаса.