Как и положено, в деле имеется анкета арестованной, заполненная самой Марией. В графе «состав семьи» она упоминает отца, мать, сестру, приемного сына Иосифа, но почему-то пишет, что она незамужняя. Почему? Скорее всего, потому, что не хотела компрометировать Кольцова. Ведь в ЗАГСе они не были и жили в так называемом гражданском браке, а это давало ей право считать себя для Кольцова чужим человеком, за которого он не несет никакой ответственности. А раз она чужой человек, то никто не сможет ему сказать: сам шпион и жена шпионка — одного поля ягоды.
Первый допрос, состоявшийся 25 июня, был очень коротким. Но Мария успела сообщить, что в Москве живет по виду на жительство для лиц без гражданства, что с 1926 по 1939-й была членом германской компартии, что с Михаилом Кольцовым познакомилась весной 1932 года в Берлине, когда он был в гостях у немецкого режиссера Эрвина Пискатора.
На следующий день, видимо, боясь, что ее освободят соотечественники, Марию этапировали в Саратов, и ее дело принял к своему производству лейтенант Жигарев. Этот следователь решил не ходить вокруг да около, а сразу взял быка за рога.
— Признаете себя виновной? — спросил он на первом же допросе.
— Нет, не признаю, так как шпионской деятельностью не занималась, — ответила Мария.
— Вы лжете! Следствие располагает достоверными материалами о ваших шпионских связях.
— Мне не о чем говорить, — обезоруживающе улыбнулась Мария. — Понимаете, не о чем.
— Прекратите лгать! Назовите соучастников! — грохнул кулаком по столу Жигарев.
— Никаких соучастников у меня не было, — вздохнула Мария.
Тогда лейтенант зашел с другой стороны.
—Что вам известно об антисоветской работе Кольцова? — как бы между прочим спросил он.
— Ничего! — отрезала Мария и почему-то радостно улыбнулась.
Следователь ничего не понял и зарылся в бумаги.
А Мария ликовала!
«Раз спрашивают о Михаиле, значит, он жив,—думала она. — Жив! Господи, как же я рада. Значит, дадут ему лет десять— пятнад цать, мне—тоже, а где-нибудь в Сибири мы встретимся. Мы обязательно встретимся. Так что эту волынку пора заканчивать, и как можно быстрее».
Поэтому на требование следователя приступить к даче правдивых показаний о ее вражеской деятельности, Мария, все так же улыбаясь, ответила:
—Я прошу следствие помочь мне разобраться в совершенных преступлениях, так как я сейчас не знаю, что совершила вражеского против Советского Союза.
А потом пошли рутинные вопросы с уточнением имен друзей и знакомых, дат и городов, где происходили встречи, требованиями вспомнить, кто, что и о ком сказал. Время от времени он возвращался к Кольцову и просил рассказать, каким он был в быту и на работе, какую оказывал помощь в чисто творческих вопросах, что писал сам и что писала Мария. Она отвечала, что в быту Кольцов был мягким человеком, любил ходить в рестораны, вращаться предпочитал в писательско-артистической среде.
