Туристы, как и каждое лето наводнявшие Оксфорд, страшно удивились бы, узнав, что скрывается за мельканием велосипедистов в мантиях, пузырями раздувавшихся на спине, за шпилями, башенками, пикниками с шампанским. А тем временем здесь шла отчаянная борьба за власть, куда суровей избирательных гонок в конгресс. Студенты дрались за место на беговой дорожке.
Конечно, у Ровены были союзники. Один из них — газета «Червелл», она поддерживала Гордон все время. Колледжи. Ребята регулярно приходили на дебаты, особенно когда разнесся слух о представлении, устроенном Ровеной. Но эта экстравагантная выходка (или случай?) была не главное, многих студентов влекла социалистическая идея. Джилберт хотел стать президентом. Казалось, он и должен им стать, ведь ему обеспечена поддержка старой школы, всех стоящих за спиной его отца, всех посещающих приемы его матери. Одним словом, все традиционное, солидное, воспринимавшееся безоговорочно полсотни лет назад, та «добрая старая Англия» стояла за его спиной. Но много ли это значило для молодежи восьмидесятых? Разве что для тех, кто, лишенный наследства, притворялся, что старые ценности — это для него все.
Старинные солидные колледжи, предпочитавшие, чтобы все оставалось, как прежде, — Ориел, Линкольн, Джезус, Баллиол, Квинс и особенно Тринити. Спортсмены из клуба «Оксфорд блю», соответственно, с голубой кровью. Но только не Крайстчерч. Ровена была из его мира.
Именно это и подвигло мальчиков действовать. Ровена проявила непокорность. Дочь Чарльза Гордона, воспитанная в Сент-Мэри-Аскот, должна бы понимать. Джилберт и Питер могли бы подготовить для нее президентство на следующий срок, но она настаивала на борьбе с ними. И создавала свою собственную команду.
Она околачивалась повсюду с этой дерзкой американкой, буквально не расставаясь с ней и заявляя во всеуслышание, что собирается заняться музыкальным бизнесом.
Она была феминисткой. Предательницей.
Ее надо проучить.
Если бы Джилберт Докер увидел, что скрывается под холодной маской Ровены, выставленной напоказ всему Оксфорду, он бы немного расслабился. Работа в его поддержку шла, дело продвигалось.
Правда, никто не знал, что делает Питер Кеннеди.
А Ровена Гордон потеряла контроль над собой.
Она вздохнула, руки Питера двигались от ее бедер к соскам, едва касаясь кожи, он понял, такие прикосновения разжигают ее больше всего. Он был внутри нее, он продвигался все глубже и глубже, словно добираясь до самой сути, где таилось удовольствие, двигался ровно, не сбиваясь с ритма, что вызывало у нее волну экстаза. Он почти кончил, но не давал ей достичь самой вершины.
