— Я покушать вам с Ядреем приготовила, — встретила Эйту в доме Родослава.
— А сама не будешь что ли? — удивилась колдунья.
— Я объедать тебя не хочу, я хлебушком перебьюсь, у меня ещё осталось.
— Как знаешь, — хмыкнула Эйта.
Ядрей удивлённо посмотрел на хозяйку, не принято так было, чтобы гость голодным оставался, хозяева последнее обычно на стол ставили, таков закон гостеприимства. О том, что Эйте законы те не ведомы, мужчина знать не мог.
— Отвар выпей, — напомнила Эйта Ядрею, — а после завтрака сходи под дубом посиди.
— Как скажешь, — мужчина залпом осушил чашку с отваром. — Экая гадость, — пробормотал он. — Родослава, куда ж ты мне столько накладываешь? Мне столько не надо, давай с тобой поделюсь, — Ядрей ополовинил свою тарелку, отдавая кашу девушке. Эйта удивлённо посмотрела на них, но вмешиваться снова не стала.
— Ядрей, а ты куда ехал, ну до того, как призраки напали? — поинтересовалась Эйта.
— К князю письмо вёз, — мужчина вздохнул.
— Ой, и что же теперь? — ахнула Родослава. — Накажут тебя?
— За что? — удивился Ядрей. — Ты про письмо? Так отвезли его, я в деревне попросил. Заплатить, конечно пришлось, но князю Стриге письмо дошло.
— Ты Стриге служишь? — заинтересовалась Эйта.
— Да, — мужчина внимательно посмотрел на колдунью. — Знаешь его?
— Слыхала. Ко мне тут брат его Еремей наведывался.
— А ты, значит, у Еремея на службе? — лёгкая тень недовольства пробежала по лицу Ядрея.
— Я никому не служу, — ответила Эйта. — А ты чего задёргался? Ну а коли служила бы, что? В лесу помирать остался б?
— Нет, — мужчина вздохнул. — Извини, это ведь действительно ничего не значит.
— А ты почему у Стриги остался? — поинтересовалась колдунья. — Почему с настоящим князем не ушёл.
— Это ещё поглядеть надо кто из них настоящий, — усмехнулся Ядрей. — По мне так Еремей права на престол не имеет.
— А я другое слышала.
— Сам Еремей рассказывал?
— Нет, дружинник его. Он говорил, что Еремея отец княжить назначил, а Стрига волю отцовскую нарушил. Врал?
— Нет, — нехотя признал Ядрей. — Но только я немного иначе на это дело смотрю. Стрига старший сын, а значит ему и править.
— А как же воля отца? — шёпотом спросила Родослава.
— Воля, — мужчина усмехнулся, и Эйта поняла, что в его преданности Стриге есть что‑то личное. Просить рассказать в чём дело не пришлось, Ядрей начал сам.
— Я тоже старший в семье. Отец мой кузнецом был, первым в городе, но не я, не брат мой младший к ремеслу отца склонности не имели. Я с пелёнок дружинником быть хотел, и как только меня в дружину мальцом взяли, там жить стал. Но все деньги, что получал, родным отдавал. Потом вырос, опять же семью не оставлял. А брат мой, — Ядрей сжал кулаки. — Он всё себя искал. То сапожником быть хочет, то портным, то было время с бродячим театром уехал, правда, вернулся быстро, как похолодало, так искусство его сразу вдохновлять перестало. Когда отец заболел, я пахал как проклятый, за любые поручения брался, только бы денег заработать, чтобы родители не нуждались ни в чём. А как же иначе, я же старший сын, я же наследник. Только вот когда батя умер, выяснилось, что наследство всё он младшему сыну оставил, а не мне.
