Мужчины вышли. Егор всё смотрел на хмурящегося князя и боялся что‑нибудь болтнуть не нужное. Ему было очень любопытно о чём говорили Эйта с князем, пока он за водой бегал, ну да спросить парень не решился.
А Эйта сначала устало опустилась на лавку, но потом заставила себя подняться и начать готовить укрепляющий отвар для Милады. Она кидала в котелок травы, нашёптывала заклинания и надеялась, что князь не обманет и будет её жизнь прежней, ну почти прежней. И может быть, думала девушка, это не так уж плохо, что город рядом. Раньше к ней полтора дня ходу было, а теперь ближе, и больше народу приходить сможет. Жить станет сытнее и проще. Опять же, если князь слово сдержит, будут ей и дичь и зерно привозить, тоже хорошо, так зимовать проще будет, да и сейчас можно будет чаще себя баловать.
Со дня возвращения князя от Эйты прошло две недели, а княжне Миладе лучше не становилось. Она так же не вставала с постели и ослабела до такой степени, что уже почти ничего не ела.
— И за что ты этой ведьме зерно с мукой отправлял? — ругалась княгиня. — Где её помощь? Обманула она тебя, и амулет забрала, и не сделала ничего.
Еремей только хмурился, да сжимал кулаки так, что ногти в ладонь до крови врезались.
— Княже, так внизу колдунья лесная, — шёпотом сообщила служанка Милады, которой разрешено было в горницу заходить.
— Легка на помине, — зло прошипела княгиня. – Ну, я ей сейчас.
— Тут сиди, — строго велел князь и поспешил вниз.
— Здравствуй, князь, — Эйта слегка склонила голову.
— И тебе хотел бы пожелать того же, да не могу, — промолвил Еремей. — Обманула ты меня, Эйта.
— На дочь твою можно взглянуть? — спросила девушка.
Она потому и пришла, что Улеб рассказал ей, что по городу упорно ходят слухи, что ещё день–другой и предстанет молодая княжна перед отцом всего живого — Небом, а тело её отдадут Матери Земле. За самой колдуньей вины не было, она своё проклятие сняла, как и обещалась, и отвар сварила настоящий, не лукавя. Но в том, что в смерти княжны Еремей её обвинит, не сомневалась. Но ой как же страшно ей было в город идти. Уже дойдя, Эйта долго стояла на границе леса, а потом шла по улицам к княжьему терему, а сердце в груди стучалось как дятел: тук–тук–тку–тук–тук. Девушке казалось, что все вокруг знают кто она и смотрят обвиняющее. О том, что смотрят потому что одета она несколько нелепо, ей в голову как‑то не пришло.
— Зачем тебе Милада? — поинтересовался Еремей. — Хочешь убедиться что сделала своё чёрное дело?
