На следующий ночлег решили остановиться в большом придорожном постоялом дворе, выбора особого не было, этот двор был единственным на многие вёрсты пути. Эйта поёжилась, вокруг слишком много было недовольства, даже ненависти.
— Ох ты ж, — тут же крякнул Добрыня.
— Что? — испуганно спросила Лада, хватая мужа за руку.
— Повезло нам, — вздохнул Добрыня. — Вон люди купца Саломея стоят, а вон там, — он указал в противоположную сторону, — дружинники князя Пересвета. Саломей с Пересветом не ладят.
— Только и всего? — удивилась Лада. — А я‑то подумала, — но, заметив усмешку Эйты, осеклась. — И что, сильно не ладят? — осторожно спросила она.
— Смертоубийство будет, — пожала плечиком Эйта, голос её при этом был совсем обычным, будто говорила о том, что солнце за край леса зашло.
— Так может не будем тут останавливаться? — испуганно раскрыв глаза предложила Лада. — Уедем, Добрыня, пожалуйста.
Добрыня мялся, с одной стороны он хорошо знал, что одного неверного слова будет достаточно, чтобы дружинники сцепились с купеческими людьми, но с другой, они весь день провели в седле, а устраиваться с женщинами на ночлег в лесу было не менее опасно.
— Добрыня, — окликнул мужчину один из дружинников Пересвета. — Ты ли это?
— Никита, — узнал старого сослуживца мужчина, и тепло обнял приятеля. — Сколько же лет мы не виделись?
— Да как ты ради бабы службу бросил, так и не виделись, — громогласно хохотнул Никита. — Ой, — тут он заметил Ладу. — Лада, а ты всё хорошеешь.
— А ты всё такой же трепач, Никитка, — недобро улыбнулась женщина. — Как я посмотрю вдова мельника тебе отворот поворот дала?
— Будет тебе, Ладушка, — миролюбиво сказал Добрыня. — Никита, а ты давно у Пересвета служишь?
— Князь воеводу сменил, — пояснил Никита. — Теперь нормально стало, не то что раньше. Новый воевода дружину князю и его бабам в обиду не даёт.
— Ну ежели хороший воевода, тогда другое дело, — согласился Добрыня.
Раньше к князю Пересвету служить шёл только сброд, который в других местах не привечали, нормальные дружинники там не приживались. Пересвет был человеком слабым и безвольным, совсем другое дело его мать, сестра и жена. Как эти бабы друг дружке глотки не поперегрызли, непонятно, но до мужиков они были очень охочи. Любой не совсем пропащий мужик в дружине, тут же подвергался пристальному вниманию со стороны всех трёх женщин, и стоило не угодить хоть одной из них, проблем было не обобраться. Хорошо если просто из дружины выпрут, не заплатив, а были и те, кому это внимание жизни стоило. Те же умельцы, которые умудрялись угождать вздорным бабам, геройствовали по большей части в постели, а не в бою, поэтому княжество Пересвета было в очень плачевном состоянии.
