— И ты взяла? — с надеждой спросила Эйта.
— Нет, — Лада открыла глаза. — Я гордая была. Потом всю ночь проплакала, потому что Добрыня те сапожки в реку закинул со злости, я же ему при всех отказала. Сапожки те потом кузнец выловил, и его дочка в них ходила. Мимо моего окна специально прогуливалась и подол задирала, чтоб я видела.
— Но если он тебе нравился, и сапоги хотелось, зачем было отказывать? Можно же было взять, он бы тогда понял, что ты согласная.
— Ох, Эйта, — улыбнулась Лада. — Кабы всё так просто было. Мне гордость не позволяла дать ему понять, что я тоже влюбилась. И потом он дружинником был.
— И как же тогда?
— Да всё просто оказалось. Ему подружка моя лучшая рассказала, что я за дружинника в жизни не пойду, он ко мне пришёл и сказал, что коли выйду за него, он из дружины уйдёт.
— И ты вышла, — заулыбалась Эйта, догадавшись.
— Да, — Лада сияла, но потом вдруг погрустнела. — Только вот…
— Ты сказала, что умрёшь за него если понадобиться, — напомнила Эйта.
— Да, — Лада не понимала куда она клонит.
— А почему ты думаешь, что он ради тебя того же не сделает?
— Он тоже так говорил, — вздохнула женщина. — Только… больно мне, понимаешь.
— Нет, — честно призналась Эйта.
— Я люблю его и хочу чтобы он был счастлив. А какое ему счастье со мной?
— По–моему, хорошее.
Лада грустно усмехнулась.
— Я не о том. Да, мы счастливы вместе, но он ребёночка хочет, я знаю.
— Быть с тобой он хочет больше, — уверенно заявила Эйта. — Поверь мне.
— Правда? — Лада хоть и не сомневалась в муже никогда, но слышать об этом ей всё равно было приятно.
— Правда.
— А если я проклятие снять не сумею?
— Значит умрёшь. А он останется. Или за тобой уйдёт, — пожала плечами Эйта.
— Я не хочу чтобы он уходил, — воскликнула Лада. — Самоубийцы же к отцу Небу не попадают.
— Знаю, — кивнула Эйта.
— За что мне всё это? — заплакала Лада. — Не хочу я чтобы Добрыня умирал. И сама умирать не хочу. Я жить хочу. Детишек хочу, дом свой хочу. Разве это так много?
Эйта не ответила. Она не знала что ответить. А ещё она очень хотела хотеть того же самого, но почему‑то не хотела. Она вообще не знала чего хотела. Разве что отомстить кентаврам, да Перву, вот этого она хотела точно, а вот в остальном…
— Как себя чувствует моя любимая жена? — зашёл в комнату Добрыня.
— Хорошо, — сразу же расцвела Лада, вытирая слёзы. — Это мне? — кивнула она на кулёк в руках мужа.
— Конечно тебе, — улыбнулся тот. — С Эйтой поделись, она наверняка такого не пробовала никогда, — Добрыня высыпал на ладонь несколько мелких леденцов и протянул девушке.
