- Я тоже, но я и не большой знаток майсенского театра. Слыхал, что бывает скучновато.
- Только не эта пьеса, могу заверить..
В этот момент за сценой ударили барабаны, медленно, глубоко, как биение сердца. И на сцену выступил внушительного вида рыжеволосый человек с длинным, полным значимости лицом, одетый в жалкое подобие древнего дворянского наряда, словно собранного из тряпья с тележки старьёвщика. Его обведенные чёрной крской глаза, были устремлены в невидимую даль, когда он поднял руку, призывая к тишине
- Давным-давно, ещё во времена чёрных кораблей, в глуши восточных гор было рождено дитя. Оно родилось «в рубашке», — произнёс он глубоким и звучным голосом.
На сцене за его спиной закричала одетая в рваное платье девица, а затем выудила из-под подола разрисованную куклу, лицо у которой было обмотано вуалью.
- В Майсене же нет никаких восточных гор, — прошептал Алек.
- Оставим это на совести драматурга, — с усмешкой прошептал в ответ Серегил.
Декламатор меж тем продолжал:
- И едва с лица ребёнка убрали плеву, его подобные паре ледяных бриллиантов глаза, лишили дыхания его мать, не успевшую даже дать ему грудь.
Девица со стоном «скончалась». За сценой кто-то очень правдоподобно изобразил крик младенца. На помостки вышла актриса постарше, облаченная в потрепанную медвежью шкуру, и, подобрала куклу, убаюкивая её на своих руках.
- Младенца нашла медведица и выкармливала его, как собственного ребенка, покуда однажды её не убил охотник.
На сцену выскочил мужчина постарше с кудрями, тронутыми сединой, и с грубым копьём кинулся за медведицей. Когда та упала, умирая, он стянул с неё шкуру и в край её завернул кукольное дитя.
- Охотник завернул дитя в шкуру, содранную с медведицы, что нянчила его, и отнёс своей жене, — продолжал рассказчик.
Даже без всякого хора он сумел буквально заворожить публику. Так что, несмотря на свой похожий на обноски костюм, высокий чтец управлялся со сценой не хуже любого из актёров, виденных Серегилом в этом сезоне в Тирари.
Охотник прошёлся по краю сцены, а актриса, что изображала медведицу, тем временем перебралась в её дальнюю часть, надев другую вуаль и протянула руки к ребенку. Затм парочка удалилась за кулисы.
- Младенец вырос в дитя, дитя превратилось в юношу, и имя ему было Аурон, Медвежий Ребенок.
На этом рассказчик ушёл: видимо вся пантомима являла собой лишь прелюдию.
Теперь настала очередь актеров, и те и в самом деле оказались великолепны — гораздо лучше того, что заслуживали подмостки, подобные этим.
