Пропало и то особенное почтение к старику, которое возникло сразу после пробуждения. Вместо того почти религиозного преклонения, какое практикуется по отношению к учителю на Востоке, вернулось обычное уважение к пожилому и эрудированному человеку. Только теперь оно было разбавлено смутной тревогой, почти что страхом. Максим никак не мог понять: что же задумал Афанасий Семенович. Уж больно загадочным получался эксперимент, а никаких пояснений до сих пор так и не последовало. Стали даже вспоминаться мамины опасения, которые он никогда не воспринимал всерьез. А вдруг старик действительно сумасшедший? Кто тогда знает, что может прийти ему в голову? Конечно, выглядит он абсолютно здоровым и даже очень умным. Но все-таки…
Наконец, ожили и утренние волнения. Что все-таки с дедушкой? Максим не знал, сколько прошло времени, но чувствовал, что родители уже добрались до дедушкиного городка и, наверное, неоднократно звонили домой. И теперь мама, должно быть, здорово переживает еще и за него. Ему вдруг до жути захотелось домой. Сесть в уютном кресле перед телевизором и наплевать на все опыты в мире, на всю науку… Максиму, конечно, было интересно: что это за эксперимент и к какому результату он должен привести, но еще больше хотелось узнать, когда же он закончится.
– Да что с тобой случилось?! – озабоченно и слегка рассерженно прозвучал над ухом голос Афанасия Семеновича. Максим настолько увлекся своими невеселыми мыслями, что тому пришлось дважды повторять команду, которую юный ассистент выполнил гораздо медленнее и неувереннее, чем предыдущие, и даже едва не пролил часть состава. – Ты стал невнимателен!
– Афанасий Семенович, что это за опыт? – невпопад ответил вопросом на вопрос мальчик тихим, но твердым голосом.
На почте никто ничего о телеграмме сказать не мог. Сергей Федорович хотел даже устроить скандал, но дочь его успокоила. Оказалось, что телеграмма могла быть отправлена из любого места страны, из любого почтового отделения. Но приемщица утверждала, что ничего подобного отсюда не посылали, иначе она бы запомнила.
– Так какой же гад так пошутил? – Сергей Федорович был сильно расстроен. Теперь ему очень хотелось хотя бы вычислить шутника, чтобы потолковать с ним по-свойски. Такого жестокого юмора он не понимал и считал, что за подобное надо наказывать. Он вообще терпеть не мог хулиганов.
– Не волнуйся, папа. Теперь его уже не достать. – Наталья Сергеевна чувствовала усталость; беспокойство прошло, а осталось какое-то внутреннее опустошение после нервного стресса.
