Нас кто-то предает | страница 13
— Довольно, славный из славных, — неожиданно кротко произнес Десебр. — Я знаю, что хотел сказать брат мой.
— Они вызывают тебя в Фаларию, дабы ты отчитался перед консулатом… — торопливо докончил посланец.
— Довольно, я сказал! — оборвал Десебр. — В Перхлонесе воцарится тишина. И я очень скоро появлюсь перед консулатом. Но не один, славный из славных! За мной будет отборная сотня сотен верных мне перхлонесцев! Это будет. Так и скажи.
— Я боюсь, когда мне доверяют такие слова. После них не удивишься, обнаружив в кубке вина привкус цикуты.
— Можешь передавать это Септебру. Можешь не передавать. Мое решение твердо, а Фалария — в трех морских переходах отсюда. Септебр будет кататься, как женщина, по земле от злости: «Зачем я поручил Перхлонес Десебру?» Ха-ха-ха!
— Я верю, что будет так. И я хочу, чтобы ты верил мне, моей преданности…
— Я не верю тебе, — грубо, жестко и просто сказал Десебр. — Нельзя верить человеку, который пережил трех «любимейших из любимых». Пей вино — мой раб не подсыплет в него яду. Отправляйся в свою Фаларию, доложи брату, что сумел выведать от меня, — у тебя будет на пять кошельков больше… Но разве ты не посмотришь со мной поединок? Клянусь, такого ты не видывал никогда! Хоть и пережил трех «любимейших из любимых».
— Разумеется, я посмотрю, чтимый из чтимых. Но меня одолевает горечь от сказанного тобой. Даже и пять лет назад…
— Хватит о деле! — грубо оборвал Десебр. — Ты утомил меня! — И трижды ударил в ладоши.
Безотрывно глядевший в ложу распорядитель поединка тотчас дал сигнал в огромный бронзовый гонг. Захрипела музыка.
Взлетели вверх решетки, прикрывавшие выход на арену из двух подземных тоннелей.
На песок, хрипя и рыча, выскочили два зверя. Точнее бы сказать, что это были звероподобные люди: дико обросшие, с непомерно длинными руками и полусогнутыми ногами. Они одинаково хорошо передвигались и на четвереньках, и поднявшись в рост. Впрочем, на четвереньках им, кажется, было удобнее. Пальцы передних лап были устрашающе оснащены острейшими стальными когтями. Слюна капала из слабоумно оскаленных ртов: зубы были неестественно длинны и кривы.
— Что это?! — в ужасе воскликнул посланец Септебра.
— О! Мой верховный лекарь Атилла Лавениус — большой весельчак и великий ученый. Он, правда, не в силах вылечить меня от болей в суставах, зато несказанно радует, выращивая из здешних мальчиков вот таких вот дивных зверушек.
Посланец Септебра смотрел на арену. На арене уже окровавленные, гонялись друг за другом зверочеловеки. Толпа визжала от восторга.
