Женевьева подняла голову и взглянула на него странным обволакивающим взглядом.
— Вы можете сами распустить мне волосы, если хотите. В моей прическе осталось всего три шпильки.
После этого она полностью сосредоточилась на его мускулистой груди, целовала и чуть-чуть покусывала его сосок.
— О боже! — не в силах сдерживать свое желание, воскликнул Бенедикт. Он почувствовал, как его плоть наливается кровью и твердеет под тонкой тканью панталон, и принялся вытаскивать шпильки из ее прически. Его желание достигло апогея, и он, не выдержав, вскрикнул.
— Что случилось? Я сделала вам больно, поранила вас? Может быть, я делаю что-то не так и мне стоит прекратить? — засыпала Женевьева его вопросами.
Ее длинные густые ресницы затрепетали. Она говорила абсолютно серьезно, не кокетничая. В голосе чувствовалось искреннее беспокойство.
— Боже мой, нет! Продолжайте! — задыхался Бенедикт, гладя ее по волосам. — Я хочу, чтобы это продолжалось вечно. Вы даже представить себе не можете, как я этого хочу!
— Я тоже этого хочу! Хочу больше всего на свете!
Женевьева продолжила ласкать его. Бенедикт вынул последнюю шпильку из ее прически, и рыжие густые волосы свободно рассыпались по плечам, переливаясь на солнце.
— Ваши волосы просто великолепны! — отметил он, перебирая огненно-рыжие шелковистые пряди. — Никогда в жизни не видел таких прекрасных волос.
И это было действительно так. В очередной раз Бенедикт поразился удивительной красоте этой женщины. Все в ней было совершенно. Даже волосы.
Женевьева на мгновение оторвалась от груди Бенедикта, подняла голову и улыбнулась ему. Она полностью успокоилась, поняв, что все ее страхи безосновательны. Хотя небольшие сомнения все-таки оставались.
Она понимала, что Бенедикт жаждет еще более смелых и откровенных ласк. До этого была всего лишь любовная игра. Настоящая же физическая близость еще только предстояла. Больше всего Женевьева боялась потерять над собой контроль. «Боже, сделай так, чтобы этого не случилось», — мысленно молилась она.
— Что с вами, Женевьева? — вернул ее к реальности голос Бенедикта. — Вы чего-то боитесь?
Без сомнения, он понял, что она чем-то очень взволнована, хотя и не знал, чем именно.
— Нет-нет, со мной все в порядке.
— Тогда почему вы так дрожите? — не отставал Бенедикт.
— Я просто замерзла. Может быть, нам стоит лечь в постель и накрыться одеялом?
— Конечно, если вы этого хотите, — удивленно подняв брови, согласился он. Его поразило столь странное желание. Ее кожа была обжигающе горячей, на щеках горел лихорадочный румянец. Разве так выглядят люди, которым холодно?
