На площадке остановился лифт. Захлопали двери. Шумная компания проследовала в соседнюю квартиру. Жена подождала, пока там затихнет.
— Бывало, и Юрий Петрович, помнишь, соберет целую ватагу…
— Один раз и было, — остановил ее Дмитрий Ильич, — его-то нельзя упрекать. Хотя лучше водил бы хороводы. О письме, еще раз прошу, молчите.
— Что я, враг своей дочери?
— Как все обернулось! — Дмитрий Ильич спрятал письмо в коричневую тетрадь. — Ты интересовалась? — взглядом показал он на тетрадь. — Мне вручила ее доченька.
— Интересовалась.
— Что здесь?
— Сам почитаешь. Фанты.
— Фанты? — ему стало жаль жену. Она сидела понурившись, в глубоком раздумье. Скатилась слеза по щеке. — Не переживай… Тоня. Хотя письмо явного самоубийцы, но, возможно, чужая рука.
— Враги, что ли? — Она отмахнулась. — Только им и делов…
— Лезгинцев был неуравновешенным человеком. Особенно последнее время. Товарищи за ним замечали. У него сидела в башке какая-то чертовщина… — Раздражение его усилилось.
— Не надо так, Митя. Если и сидело, то только одно. Он жаловался на голову. Пилюли ему не помогали. Глотал что-то свое — не помогало. Чуть что: «Антонина Сергеевна, ужасно болит голова…». — Жена поднялась, строгая, неулыбчивая, иногда она становилась кержачкой. — Голова могла довести до чего угодно. У меня дед сгорел головой. А какой был мужчина! На медведя с ножом… Первую звериную кровь пил. А ваши подводные лодки… Если от газовой горелки можно помереть…
Бударин еще раз позвонил. Он вылетал в Ленинград в составе специальной комиссии, утвержденной главкомом. Факт посылки комиссии о многом говорил.
— Татьяна держится молодцом, — сообщил Бударин. — Причины гибели неясны. Если решите отдать последний долг — с крышей не беспокойтесь. Забронируем в «Астории»… Нет, нет, хотя и зима, с гостиницами по-прежнему туго. Финны наплывом, пушной аукцион, медики симпозируют…
Молча накрывали на стол. Что-то до конца не выясненное мешало им поступать, как обычно. Чужое горе не миновало их семью. Хотя вряд ли гибель Лезгинцева можно было назвать чужим горем. В кругосветном походе на «Касатке» Дмитрий Ильич несколько недель провел в одной каюте с командиром электромеханической боевой части инженер-капитаном третьего ранга Юрием Петровичем Лезгинцевым. Морское товарищество закрепилось на суше.
— Я бы советовала тебе выехать в Ленинград, — сказала жена за столом. — Юрий Петрович для нас не случайный знакомый.
— Поездка сопряжена со многим… — Дмитрий Ильич с маху выпил вторую рюмку, поймал грибок.
