Не меньше двух минут он переживал эту ерунду, не в силах отделаться от гадкого чувства неполноценности — будто что-то в нем отталкивало их, и одновременно (и это самое ужасное) они странным образом выказывали ему свое сострадание. Только этого не хватало. Обычно он был просто одним из многих, и эта роль была ему по душе. Высовываться Мартенс не любил. Внешность у него обычная, заурядная, и вел он себя, вроде, как все. Но иногда, часто абсолютно неожиданно, Мартенс замечал у окружающих эту необъяснимую реакцию — точно у него нос обезображен огромным пятном или его снедает неизлечимая язва. Выдумки, конечно. Просто мнительность. Если б они знали, чем он жив, и какие фантастические дела он может проворачивать! Они о таких и мечтать не смеют.
Предвкушение скорого триумфа вернулось. Просто надо думать о будущем и почаще напоминать себе о собственных достоинствах. Прибывшие проходили таможенный досмотр; ревностные господа в темной форме открыли его видавший виды чемоданишко и поковырялись в белье. Под шмотками они обнаружили шесть пластинок, купленных им на Шафтсбери-авеню, свитер из верблюжьей шерсти, перед которым он не устоял на Риджент-стрит, и трубку фирмы Ирвин. Содержимое пакета из duty-free в Гатуике не выходило за рамки дозволенного — бутылка «Гленфиддиш Пью Малт», бутылка «Драй Сэк», шесть пачек золотого «Кэпстан Нэви Кат» и два больших «Тоблерона». Даже придраться не к чему, таможенники и рта не открыли. Полный порядок. Штамп в паспорте: «Въезд 27.09.1981. П/п ВЕРНЕС». Дотошные проверялы не удосужились обеспокоиться содержимым его заплечной сумки. Они не спросили, что это у него там в левом кармане, где за кошельком притулились кредитная карточка и удостоверение личности на имя некоего г-на Питера Кокрейна.
Мортена Мартенса никто не встречал, и он прошел через зал прилета к автобусной остановке. В автобус до Трондхейма не село и половины прилетевших. Остальных встречали друзья-родственники или ждали оставленные на стоянке машины. Когда автобус вырулил на Е6 и заспешил на восток, к городу, Мортен достал из сумки свою заслуженную трубку и набил ее золотым «Кэпстан». В спинку сиденья перед ним была вделана пепельница, но едва он зашебаршил спичками, как поймал на себе возмущенный взгляд пожилого мужчины по ту сторону прохода. Мортен вспомнил, что он уже не в Англии, а в Норвегии, где все любят разыгрывать перед ближними ревнителей порядка. Он вздохнул, убрал трубку в сумку и снова смежил веки.
