—Вряд ли я что-то могу о них сказать. Я или не знала их, или не запомнила. Они не поддерживали близких отношений ни с бабушкой, ни с отцом. Бабушка пыталась сблизиться с ними, скрепить семейные узы между их детьми и моим отцом, ведь они были кузенами. Я иногда общаюсь с некоторыми из их детей.
—Они поговорят со мной?
—Кто-то поговорит, кто-то нет. Кто-то уже умер. Я дам вам имена и номера телефонов.
—Хорошо. С мертвыми все понятно, но остальных я смогу уговорить... Опять... — прошептал Митч, услышав пение.
—Да. Я хочу проверить Лили.
—Можно мне пойти с вами?
—Пожалуйста.
Они вместе поднялись по лестнице, и Роз посчитала необходимым предупредить Митчелла:
—Скорее всего, Амелия умолкнет до нашего появления. Как обычно.
—Между тысяча восемьсот девяностым и девяносто пятым годами в доме были две няни, три гувернантки, экономка, помощница экономки, двенадцать горничных, личная горничная, три кухарки. Я раскопал несколько имен, но, поскольку возраст их не указан, придется перелопатить множество документов, чтобы установить нужных людей. Если и когда я это сделаю, займусь свидетельствами о смерти и поисками потомков.
—Скучать вам не придется.
—Я обожаю эту работу. Вы правы.
Она замолчала.
Они прошли по коридору к детской.
—Еще холодно, но сейчас потеплеет, — тихо сказала Роз. Подойдя к колыбельке, она аккуратно прикрыла спящую малышку одеяльцем. — Такая умница! Обычно крепко спит всю ночь. Никто из моих мальчиков в ее возрасте меня так не баловал. Все в порядке. Идемте.
Роз оставила дверь детской открытой. Когда она и Митч вышли на верхнюю площадку лестницы, раздался бой часов.
—Полночь? — Розалинд взглянула на свои наручные часы. — Я и не думала, что так поздно. Ну, счастливого Нового года!
—Счастливого Нового года! — Митчелл остановил Роз и приложил ладонь к ее щеке. — Вы не против?
—Я не против.
Митч легко — всего лишь вежливый новогодний жест — коснулся губами ее губ, и тут же где-то в восточном крыле, в крыле Роз, громко, со звуком, похожим на выстрел, захлопнулась дверь.
Несмотря на потрясение, Роз сумела заговорить спокойно.
—Амелия явно не одобряет.
—Я бы сказал, злится. И если уж ей так хочется злиться, мы могли бы дать ей приличный повод.
На этот раз Митч не спрашивал, просто его ладонь скользнула со щеки Роз к ее шее. И на этот раз в его поцелуе не было ни легкости, ни вежливости. Когда его губы обрушились на ее рот, когда его тело крепко прижалось к ее телу, на Роз словно обрушилась жаркая волна. Кровь вскипела моментально, отчаянно, и она бездумно погрузилась в водоворот ощущений.
