— Пару дней, и иллюстрации будут у тебя! Спасибо, что понимаешь!
— Да, ладно! Ты там держись. Пока!
— До свидания! — Дина с облегчением положила трубку. Не потерять бы работу! И так лишних денег не водилось. А с журналом «Занимательная наука» работать — одно удовольствие: включай фантазию и твори от души. Куда интереснее, чем сухие вывески и баннеры для рекламных агентств!
Дина еще раз недоверчиво посмотрела на зеркало — ей приснилось или она парила на самом деле?
Открыв крышку ноутбука, Дина принялась колдовать над иллюстрациями. Вдруг она вспомнила об эскизах, которые делала еще в прошлом году, тогда заказ отменили, а теперь они наверняка подойдут! Подставив стул, Дина потянулась за альбомом на верхней полке стеллажа, но тот выскользнул из рук. Из-под картонной обложки рисунки выпорхнули, как мотыльки из банки. Времени было в обрез, и Дина, досадуя, начала собирать их с ковра: рисованные лица, наброски и черновики. Последним она подняла рисунок, о котором давно старалась забыть. При взгляде на портрет юноши кольнуло сердце — несколько лет назад она нарисовала своего будущего сына…
* * *
В среднерусском городе Задонске, напоенном сладким воздухом и родниковой водой, в Соборе мужского монастыря Дина увидела «Спаса Нерукотворного». На иконе за высокой колонной Иисус был необычным, совершенно живым — будто не из-под кисти иконописца возник лик на дереве, а кто-то сфотографировал его. Чистый взгляд с образа светился искренностью. Время растворялось в безмолвной полутьме храма, погруженного в запах свечей и благовоний. В восхищении Дина надолго задержалась возле «Спаса».
А потом, по дороге домой в раскаленном от жары поезде она постаралась перенести на бумагу то лицо. Юноша на Динином портрете вышел не таким, как на иконе, но художнице понравился. Даже в простом карандашном рисунке взгляд получился особенным, наполненным духом. И она решила: «Таким должен быть мой сын…, когда вырастет».
Дина считала, что главное для женщины — быть матерью. Но если это невозможно, что делать? Она не знала. Материнство как высшее предназначение женщины ей было не дано. Приговор врачей сначала показался просто словами. В тот день их смысл, их безнадежность Дина осознавала постепенно. И в груди разливалась свинцовая тяжесть, просачиваясь в живот, стекая по спине. «Этого не может быть со мной», — думала Дина, изо всех сил отбиваясь от невыносимой реальности. «Если я не могу, то зачем мне так хочется родить? Зачем?! В чем смысл?!…» Ненадолго тонким лучиком осветила мысли хрупкая, глупая надежда: «А вдруг случится чудо?! Бывают же на свете чудеса?! Бывают! Почему не со мной?!» Но под серым небом ноября мечта о волшебстве потухла, уступив место воющей тоске. А потом ее оставил муж: «Наш брак не имеет смысла. Прости! Я хочу иметь своих детей!» — объяснил Дине обожаемый Пашка, полоснув по сердцу. За ним захлопнулась дверь, и мир обрушился.
