Левая рука его уже передвинулась с бедра на ягодицы женщины. Белая юбочка, задранная нечистой похотливой лапой, уже почти ничего не скрывает. Но женщина по-прежнему не сводит глаз с Лены.
— Скажи, тан Андрей, — спрашивает меня Марсун, — а чтите ли вы у себя в Загорье Владык?
— Конечно. Мы чтим всех, кто каким-либо образом выше нас. Владык мы тоже чтим.
— А почему тогда ваши женщины ходят с оружием, словно они мужчины?
— У нас в Загорье, тан Марсун, другая жизнь и другие обычаи. У нас там много врагов, и мы с детства вынуждены воевать и бороться за свою жизнь и свободу. Поэтому наши женщины учатся владеть оружием наравне с мужчинами с детства.
— Не может быть! Неужели эта женщина, — он тычет кубком в сторону Наташи, — может стрелять не хуже мужчины?
— Да. Не хуже.
— Ха! Вот в это яблоко я попаду из своего ружья за тридцать шагов… Улак! — кричит он.
Сзади подбегает полуголый слуга и низко кланяется тану. Тот подаёт ему яблоко и приказывает:
— Отойди на тридцать шагов и положи яблоко себе на голову.
Слуга выполняет приказ, не моргнув глазом. Видимо, такие упражнения здесь не в диковинку. А тан оставляет в покое ягодицы женщины и берёт висящее на опоре навеса длинноствольное ружьё, отделанное золотом и перламутром. Он вскидывает ружье и стреляет. Пуля попадает слуге прямо в левый глаз, и человек падает как подкошенный.
— Видимо, я выпил немного лишнего, — качает головой Марсун. — Но и такой выстрел неплох. Если эта женщина сможет его повторить, я поверю тебе, тан Андрей. Коса!
Подбегает второй слуга, и тан даёт ему яблоко. А сам он, повесив ружьё, начинает тискать груди женщины. Меня дрожь пробирает, когда я представляю, что чувствует женщина, чью кожу царапают длинные обломанные ногти.
— Прости, тан Марсун, — возражаю я. — Зачем мы будем лишать тебя верных слуг? Пусть Коса подбросит яблоко повыше. Сумеешь, Наташа?
Наташа кивает, берёт у Анатолия автомат и встаёт.
— Коса! — кричит Наташа. — Бросай!
Гремит выстрел, и подброшенное слугой красное яблоко разлетается на кусочки. Тан ошарашен настолько, что даже оставляет в покое соски женщины, которые он перед этим крутил, словно гайки. А та, вытаращив глаза и разинув рот, смотрит на Наташу, как на величайшее чудо. Впрочем, все остальные пирующие выглядят не лучше.
— Клянусь Владыками, — хрипит изумлённый тан, — в наших краях таких стрелков нет!
Пирующие возбуждённо галдят и тычут в нашу сторону пальцами. Те, кто сидит подальше, встают со своих мест и подходят ближе, бесцеремонно разглядывая чудо-женщину.
