— Я так и думала, — сказала Дори, вытаскивая пилочку из кармана и начиная подпиливать ногти. — Ты не умеешь общаться с людьми.
Сару это задело, потому что было правдой и потому что вдруг она почувствовала себя лишенной этого умения. Она даже не уверена, знала ли она, как разговаривать с другой женщиной, если ей было больше девятнадцати лет.
Сара несмело улыбнулась:
— Виновата.
— Черт с ним, Сара, у нас есть несколько минут. О чем ты хочешь поговорить? О любовных похождениях Мэри? Какими консервами мы не должны кормить наших детей?
— У тебя есть дети? — спросила Сара. Эта тема казалась безопасной. Дети были нейтральной территорией, не требующего ничего, кроме ахов, охов и сочувствия по поводу мук и страданий, пока они повзрослеют.
— Двое. — Дори усмехнулась. — В наши дни — это необходимое число.
— Два с половиной, — поправила Сара, разглядывая миниатюрную секретаршу.
Трудно поверить, что такая изящная женщина могла иметь что-то земное, например, рыхлый живот со следами растяжек.
— Так что же делать с половиной — доносить до четырех с половиной месяцев, а потом сказать «О'кей», забудем все? Нет, спасибо. Я лучше не доберу квоты.
— У тебя, наверное, по одному экземпляру каждого?
— Ага. Слава Богу. Иначе я рискнула бы на эту половину.
Беседа остановилась. Сара не знала, о чем дальше говорить. Вдруг ее осенило:
— У тебя есть фотографии?
— Вот этого уж нет. Я ненавижу женщин, которые ставят фотографии своих чад на каждом углу. — Дори поморщилась, увидев единственную фотографию в рамке на серванте Сары. — Ну, вот. Твоя?
— Да. Стефани, девятнадцать лет, скорее несносна, чем умна.
— Не знаю. С того места, где я сижу, она выглядит довольно умной.
— Спасибо.
— О'кей, поговорили о детях. О чем теперь поговорим?
Дори внимательно посмотрела на свой аккуратно подпиленный ноготь.
Сара не имела понятия. Если тема не касалась работы или, как растить и чем кормить юную девушку, тонкое искусство вести пустой разговор было ей чуждо.
К счастью, Дори вызвала, очевидно, раздраженная секретарша, которая сидела на телефонах. Слегка махнув пальцами, она выплыла из комнаты, совершенно равнодушная к срочности, прозвучавшей в голосе секретарши.
Последние полчаса рабочего дня Сара посвятила тому, что сидела и неотрывно смотрела на часы. Не могла же она выйти из здания ровно в пять. Она надеялась, что завтра будет поинтереснее.
Как только она перешагнула через порог дома, она скинула с себя первый слой одежды. Колготки сдавливали ее пополам. Когда она подошла к спальне, на ней оставались только бюстгальтер и трусы. Завтра она наденет брюки, гольфы и туфли без каблуков.
