— Напомните мне, как вы получили травму? На вас свалились бутылки с минеральной водой? Неужели это вам ни о чем не говорит? Вам что-нибудь известно о Великом потопе? Во всех монотеистических религиях говорится о том, как Бог затопил водами грешников, чтобы они искупили свои грехи. Обычно на это уходит сорок дней. Здесь все уладилось довольно быстро. А несчастный Моисей сорок лет скитался по пустыне, так что вы легко отделались. И я тоже, если следовать этой логике, — вздохнула она и скрылась за дверью.
Когда она ушла, я решила все хорошенько обдумать.
Что ж, все просто. Единственным человеком, поверившим в мой рассказ, оказалась старая дева, католичка, добровольная помощница умирающих, у нее острая аллергия на мою работу и на мое семейное положение, а послал ее Бог, в которого я никогда не верила, чтобы наполнить смыслом мою жизнь. Вот и все. Вечером, когда пришел Пьер, лицо у меня было белым как мел, вернее, как раствор антибиотиков в капельнице.
Вселенная приводит меня в замешательство. Я не могу себе представить, что подобный часовой механизм функционирует без часовщика.
Вольтер
Я вытянула из огромной бледно-зеленой коробки еще одно миндально-земляничное пирожное.
Матильда не верила своим глазам.
— Я принесла их, потому что эта новинка украсит жалкую палату, но не думала, что ты на них польстишься. Знаешь, сколько там калорий?
— Ну и пусть. Я хочу есть.
— Что?! Но мы же договорились восемь лет назад, что больше не будем хотеть есть?
И лучшая подруга, сделав свирепое лицо, вырвала у меня из рук коробку.
— Ты не для того вышла из комы, чтобы набрать лишний вес. Валяешься здесь три дня, пропустила два занятия «Плоский живот», питаешься одним шоколадом. Посмотри, у тебя щеки стали как две половинки задницы, что за дела!
Я почувствовала, как тает комок отчаяния у меня в горле, и горько разрыдалась.
— Эй, птичка, я пошутила, ты совсем не растолстела.
— Знаю, знаю, я не толстая. Как можно растолстеть за один день? Так не бывает. В твоем высокомерии столько доброты, столько любви. Твоя напускная строгость меня не обманет, Матильда… О-о, как же я тебя люблю, дорогая!
— Боже, успокойся! Мой высокомерный тон и напускная строгость? Откуда такая патетика? Ты же не героиня сериалов. Никто особенно за тебя не переживал, не из-за чего было. Да я чуть от смеха не лопнула, когда узнала, что с тобой случилось, подумала: «Минералка Полин не убьет. Она — королева Кот-дю-Рон[9]!»
Она блефовала, и я это знала. Пьер рассказал, что, когда все ей сообщил, она целых две минуты кричала, а потом примчалась в больницу и всю первую ночь провела в коридоре, сидя на дрянном пластиковом стуле и разгадывая японский кроссворд из газеты, которую выудила из мусорной корзины. Это она-то, моя красавица, моя шикарная Матильда! Когда я очнулась, она взяла на себя всю организацию, распределила, кому и когда ко мне приходить, помогала Пьеру по дому. Передавала в редакцию сводки о моем самочувствии, собрала деньги на новую ночную рубашку на тот случай, если дело обернется совсем плохо, чтобы я покинула этот мир в достойном прикиде. Да что там, настоящая сестра, — сестра, которой у меня никогда не было.
