— Никто не поверит нам, если декорацию будет сдувать ветром, — сказал Стен. Тому ничего не оставалось, как согласиться.
В мои планы входило сделать лишь пару снимков с портретом директора. Но тот не на шутку разошёлся с позированием. Он забирался, чуть ли не на стол, чтобы принять выгодные, как ему казалось, для себя ракурсы. Оказалось, что ему не нравилось то, каким он получается на снимках. В итоге я истратил карту памяти на одну бесполезную статью. Оставшееся время я сидел без дела, в основном осматриваясь по сторонам. Они долго не могли закончить общаться, в дальнейшем дискуссируя на тему притеснения в школьных столовых, в коридорах, в туалетах. Я начал поглядывать на часы, дело близилось к вечеру. И, наверное, если бы мог спать, то уснул бы от этого бесконечного и скучного диалога. На моё счастье, телефон директора зазвонил. На проводе была его жена. С криками и шумом раздались её первые слова. Не надо было иметь сверхъестественный слух, чтобы услышать звуки, которые издавала эта женщина, отчитывая своего мужа за провинности.
— Ну, тогда мы пошли, — вежливо предложил Стен.
— Да. Да, — не стал спорить тот, даже, наоборот, с большой радостью согласился поставить точку в интервью. Мы вышли в коридор, оставляя директора наедине.
После мы немного посидели в редакции. Стен набирал и корректировал полученный материал. Я в свою очередь ретушировал фотоснимки. Стен ещё много раз разговаривал по телефону со своей мамой. Я становился невольным слушателем их семейных драм. Оказалось, что в его семье были проблемы. Отец изменял матери, и гулял на стороне. Все соседи и родственники знали об этом. Мать пыталась терпеть выходки отца, раз за разом, давая ему очередной шанс на искупление своих грехов. Но, по-видимому, результаты были неудовлетворительными. Мать Стена всегда была на гране нервного срыва, вымещая весь свой психоз на родном сыне, который так удобно всякий раз оказывался под рукой. Теперь я понимал, почему тот не спешил бежать домой, когда заканчивались уроки. Вряд ли, кто-нибудь захочет возвращаться туда, зная в точности, что его ничего хорошего там не ожидает.
Вдруг постучались и в приоткрывшейся двери, появилась голова Бесс.
— Не помешаю? — спросила она, прежде чем войти.
— Нет! — обрадовался Стен. — Мама мне пора. — Наконец-то он отключился от получасового разговора с матерью. По его дальнейшему поведению можно было предположить, что он счастлив этой случайной гостье. — Я тебя обожаю.
