Тогда я отбираю у него перину, пуховые подушки и приказываю лечь на жесткое ложе. Это, конечно, насилие, и это, конечно, жестоко, но зато раб мой смиряется, делается как шелковый. Начинаю ему запрещать и другие повадки — захочет он развалиться и положить ногу на ногу, говорю: «Не смей»; протянет после обеда мимоходом руку за куском хлеба, кричу: «Не тронь»; все отвешиваю мерою, весом, с расчетливостью. Вскоре, благодаря такому порядку, все причуды и бесчинные порывы тела проходят, дурные соки и излишняя влага исчезают и собою страстей уже не возбуждают. Раньше, стоя на молитве, например в Пасхальную заутреню, я не мог достоять Божественную литургию, на которой совершается страшное таинство Евхаристии, все думая о том, как бы поскорее разговеться и наполнить свое чрево, а теперь оно, укрощенное должным обучением, будучи даже голодным и пустым, молчит и ничем не напоминает о себе, как будто его и нет. И все тело, будучи расслаблено и ноя в руках, плечах и ногах от долгой службы, не осмеливается сказать своему господину: «Я устало, сесть бы», но готово принести себя в жертву вплоть до смерти, если бы тому это понадобилось!..
-120Конечно, я мог бы и без подвигов заставить себя молиться (хотя люди предпочитают ждать, когда «придет к ним настроение», что еще больше делает успех молитвы сомнительным), но тогда мне пришлось бы затратить много сил на побочные препятствия — например, покушав плотно, побеждать после этого на молитве сонливость, тяготу, расслабление, кружение мыслей, рассеянность. В миру люди, желая избавиться от подобных неприятностей, заводят артистическое хоровое пение, торжественные богослужения «с архиереями» и прочее. Стоять в церкви после этого «занятно», но молитвы уже нет, а есть только рассеяние и глазение по сторонам. Употреблять такие средства для изгнания вышеуказанных страстей значит, по пословице, «менять кукушку на ястреба» и попадать «из огня да в полымя», а переводя на духовный язык, менять маленького беса на Вельзевула, самого сатану. Нужно поступать противоположным образом — уничтожать причины страстей. А для этого надо причинить скорбь своему телу и вообще ввести у себя подвижнический уклад жизни. Ибо хотя я и выразился, что без подвигов можно бы угождать Богу, но это относится скорее к теории (1 Кор. 10, 23), а на практике никогда не удается. Жить посреди соблазнов, не отказывая себе ни в чем, и думать, что ты в силах будешь после этого побороть диавола или хотя бы собственные страсти, — значит возбуждать в себе только страшную гордость, самонадеянность, а тем самым и безумие. «Всеми силами будем убегать, чтобы не видеть, не слышать о том плоде, которого мы обещались
