— одним словом, «философией» в дурном смысле. Но ведь жизнь не в отвлеченных рассуждениях заключается, а в делах, и вот мы видим, что пока образованные люди ведут ученые диспуты относительно существа и природы искусства и расплываются душой в неопределенных, туманных, истерично-странных чувствах за изучением его образцов, считая те за верх совершенства и нечто великое (что должно быть относимо к положительному-де влиянию и ценности искусства
>50), в это время публика, подобно известному ученику Поля Бурже
>51 или писателю Фонвизину в юности
>52, пытается заученную теорию переложить в практику, и, как показывает опыт жизни, последняя всегда далеко не такова, как описывается в «умных» книжках. Что же, публика виновата? — Нет, ученые, поэты, художники. Они ее обманывают. Желая оправдать свое собственное сластолюбие, они говорят ей о каких-то «неземных» переживаниях у развитых по настоящему-де, в художественном смысле, людей при питье тонкого вина, смотрении на голых женщин, слушании музыкальных пиес и не говорят, что это те же ощущения, которые испытывают в кабаках, публичных домах, балаганах. Разница только в том, что одно дело топором сделано, а другое скобелем и подпилком. Истинное
художество и его восприятие состоит не в туманных переживаниях «высокоинтеллектуального» или «истерического» свойства в театрах и музеях или чувственно-срамного в кафе-шантанах, но в определенных духовных деланиях, именно — в добродетелях. Если человек неправильно верует и подвизается, то вместо добродетелей у него развиваются пороки. Для православного верующего все это ясно, понятно до мелочей. И христианин должен так сказать этим самозванным учителям: что ты мне разными иностранными терминами-то сыплешь и вьешься вокруг да около, ты мне определенно скажи, в чем наслаждение истинное для человека. Такое, чтобы
после душа была спокойна, чтобы угрызений совести не было, чтобы к жене не стыдно было явиться, чтобы душевной усталости после -89-
него не чувствовалось бы, чтобы, кратко сказать, оно было во всем совершенно. Но напрасны эти вопросы, они будут гласом вопиющего в пустыне мертвых ученых книжек. Ищи, досточудный мой, ответа не в них, а в Псалтири царя Давида. Незаменимая и бесценная книга. Что говорит пророк? — «Приидите, чада, послушайте мене... Кто есть человек хотяй живот, любяй дни видети благи?.. Уклонися от зла...» Так и у нас, скажет кто-нибудь, о том же самом учат, что искусство отвлекает человека от зла. Подожди, любезный, и выслушай дальше. Как раз это — самое малое. Ваши учителя на том и остановились. А на самом деле дальше-то и открывается человеку великое поприще для приобретения наслаждения и духовного веселия. Не только отойди от зла, но и
