Стихотворения (1942–1969) | страница 9

На первую страницу

Военкоматы.

Очередь у двери.

На тротуарах — тонкий слой золы.

В московскую

грохочущую осень

Пошли мы по солдатскому пути.

Свидание, назначенное в восемь,

На три весны

пришлось перенести…

1945

«Из окружения в пургу…»

Из окружения

в пургу

Мы шли по Беларуси.

Сухарь в растопленном снегу,

Конечно, очень вкусен.

Но если только сухари

Дают пять дней подряд,

То это, что ни говори…

— Эй, шире шаг, солдат!

Какой январь!

Как ветер лих!

Как мал сухарь,

Что на двоих!

Семнадцать суток шли мы так,

И не отстала

ни на шаг

Я от ребят.

А если падала без сил,

Ты поднимал и говорил:

— Эх ты,

солдат!

Какой январь!

Как ветер лих!

Как мал сухарь,

Что на двоих!

Мне очень трудно быть одной.

Над умной книгою

порой

Я в мир,

Зовущийся войной,

Ныряю с головой.

И снова

ледяной поход,

И снова

окруженный взвод

бредет

вперед.

Я вижу очерк волевой

Тех губ,

что повторяли:

«твой»

Мне в счастье и в беде.

Притихший лес в тылу врага

И обожженные снега…

А за окном —

московский день,

Обычный день.

1945

«После тревоги, ночью…»

После тревоги,

ночью,

Крепок тяжелый сон.

После тревоги,

ночью,

Занервничал телефон.

Подхожу:

«Товарищ,

срочно

С вещами

в райком».

Иду в предрассветном тумане.

Долго ль собраться мне —

Билет комсомольский

в кармане.

Дорожный мешок

на спине.

В райкоме

взволнованно

Сказал секретарь:

— Комсомольцы

мобилизованы

На фронт. —

Январь,

Снегами заметенный.

Промерзших голосов прибой:

— Э-ше-лон

за э-ше-ло-ном,

Э-ше-лон

за

э-ше-ло-ном

В бой!

Все пройдет.

О многом — забудешь.

Но об этом — никогда:

Баррикады.

Суровые люди.

Осажденные города.

Не гудок, а беда кричит.

Словно в песне, встают заводы.

Москвичи.

Москвичи.

Москвичи.

Молодежь сорок первого года.

Над убитыми ветер ахал

У дымящегося села.

По чужим громыхающим шляхам

Комсомольская рота шла.

Перейти на страницу