Когда
взлетали к небу
города
И дымом уносились ввысь
деревни,
Издалека,
величественный,
древний,
Сиял Ташкент,
как добрая звезда.
Да он и вправду
доброй был звездой
И самым щедрым городом
на свете
Великой
опаленные
бедой,
К нему стекались
женщины
и дети.
Забудут ли
когда-нибудь
они,
Согретые тобою,
о минувшем? —
Твои
незатемненные огни
И скромное
твое великодушье?
Да,
скромное,
неброское.
Порой
Как будто виноватое немножко:
Мол, я обычный город,
не герой,
Мне не грозят
обстрелы и бомбежки.
Я не Москва,
не Минск,
не Ленинград,
Я — тыловик,
хоть в том не виноват…
И вдруг
в Ташкент
нагрянула беда:
Страшнее бомб
подземных гроз раскаты!
Здесь фронт,
передний край,
здесь все солдаты.
Теперь в тылу
другие города.
…Вновь
люди выбегают за порог,
Полы и стены оживают снова,
Опять
земля уходит из-под ног —
В прямом,
не переносном смысле слова.
Моя земля!
Что сделалось с тобою?
Ведь другом
ты была на поле боя!
Ты помнишь,
как, отчаянно бранясь,
