— Как вас зовут, офицер?
— Курт Фалькенхорст, в чине…
— Ладно, это уже не имеет сейчас никакого значения! — прервал меня он. Было видно, что даже разговаривая со мной, он продолжал обдумывать какую-то мысль, и это поглощало часть его внимания. — Вы хорошо знаете ситуацию на Восточном Фронте?
— При штабе Шернера я делал доклады о положении на передовой.
— Ясно. — фюрер снова принялся расхаживать, прервав разговор на какое-то время, а затем снова продолжил. — Шернер вам очень доверяет, если послал ко мне с этими бумагами…
— Я офицер вермахта. Я не мог не исполнить приказа командира.
Гитлер еще раз посмотрел на меня так, словно желал проникнуть в мои мысли. Видно было, что ему стоит больших усилий задать следующий вопрос. Но фюрер все-таки спросил:
— Значит, вы разделяете мнение генералов Восточного Фронта о безнадежности положения там? Нам не остановить русских? Ведь так вы считаете?
Я уже догадался, что в разговоре с фюрером я должен быть максимально искреннен — любую ложь этот удивительный человек немедленно бы почуял. Поэтому я сказал ему то, что в иной ситуации предпочел оставить при себе:
— Солдаты готовы защищать Германию до последней капли крови, мой фюрер. Однако недостаток боеприпасов и техники в любом случае заставляет наши части отступать, вне зависимости от того, приказано ли им отходить на новые рубежи или обороняться. В каждом бою мы теряем людей, ничего не выигрывая взамен. Пожалуй, преданность Родине — единственное, на что можно положиться в частях, сражающихся с русскими! Да и воздушные налеты на станции обеспечения делают свое дело, а противопоставить нам нечего…
Гитлер кивнул и снова спросил:
— И как вы думаете, что следует сделать, чтобы спасти Восточный Фронт?
— Я не берусь вам советовать, мой фюрер. Но если вас интересует мое мнение, то я бы отвел войска за Одер, превратив его берега в надежный оборонительный рубеж. Там будет гораздо легче сдержать натиск русских!
— Так думаете не один вы. — Гитлер снова сел за стол и жестом предложил сесть мне. Когда я подчинился, он продолжил. — Все ведь считают себя самыми умными! Фронтовые генералы стремятся к тактическим выигрышам, а штабисты — к стратегическим… Первые пишут пессимистические доклады о тяжелом положении войск, будто я сам об этом не знаю, а вторые не дают этим докладам дойти до меня, чтобы я и вправду не начал отводить войска, демонстрируя слабость Германии и уменьшая их шансы договориться с врагами за моей спиной! Ни те, ни другие не понимают того, чего хочу я, но они не понимают и друг друга, Курт, вот что ужасно! Если бы в верхах царило единство, война была бы выиграна — Наполеон победил под Монтенотто, будучи еще в худшем положении, чем мы сегодня. Но единства нет… — последние слова фюрер произнес почти шепотом, а затем почти закричал — Болваны! Германия бесконечно выше всех их дрязг! Ничтожества…
