Еще пять или шесть мин разорвались на дороге, пока Прентис и другие лежали за перевернутым грузовиком, который оказался бронированным полугусеничным вездеходом; а потом наступила внезапная звенящая тишина. Один за другим смутные фигуры солдат поднялись и побежали, пригнувшись, вперед. Прентис спросил первого:
— Где штабной взвод?
Но тот молча пробежал мимо.
— Послушайте, извините меня, я… где штабной взвод?
Но следующий также молча пробежал мимо, и следующий, пока не остался последний.
— Ради бога, скажите, где штабной взвод?
Голос у Прентиса сорвался в какой-то бабий вой: «…вз-о-од», он сам понял, что со стороны кажется, будто он плачет, но по крайней мере это помогло: человек обернулся, и оказалось, что это Мейс, клоун из вагона. Чтобы чем-то оправдать плачущий голос, Прентис зашатался, слишком усердно изображая, что очень болен.
— Кто тебе нужен? Эгет? — спросил Мейс. — Идем со мной.
Прентис последовал за ним, стыдясь и своего воя, и симуляции. Его отвели назад ярдов на пятьдесят по дороге, потом провожатые так резко свернули в сторону, между домами, что он едва не потерял их, и спустились по темной, хоть глаз выколи, лестнице в подвал. За дверью, для затемнения, висело одеяло, откинув которое он увидел в бледном желтом свете единственной свечи Эгета и других офицеров штаба.
Прентис оглянулся на Мейса и его команду, — может, они смеются над ним, смотрят с презрением? Нет, они вовсе не обращали на него внимания. Мейс что-то быстро говорил Эгету, а остальные стояли рядом; затем Эгет кивнул, отрывисто отдал приказание, и они снова вышли, торопливо, как пришли.
В подвале было полно покрытой плесенью мебели, и несколько человек сидели на стульях; это значило, что можно позволить себе тоже сесть. Он нашел глубокое мягкое кресло и погрузился в него, как в трясину самоуничижения, трагически глядя на пламя свечи. Он жутко осрамился, дважды. Если кто захочет устроить ему заслуженную выволочку, что ж, он готов. Будет сидеть и покорно слушать, как бы на него ни кричали.
Но никто даже не смотрел на него, и скоро ему начало казаться, что его игнорируют не оттого, что он вызывает у них отвращение, а просто не замечают, что он тут, и, возможно, не заметили, что его не было в предыдущий раз. Он украдкой глянул на Логана, готовый выслушать любую насмешку, но Логан был целиком поглощен своей портативной рацией, повторяя в нее монотонным, напряженным голосом слова, которые, как он сейчас сообразил, звучали с того момента, как они оказались в подвале.
