— Уже кончил? — спросила она не то чтобы с раздражением, но очень похоже; и в ответ он вместо извинений уткнулся лицом ей в шею, издав звук, который, как надеялся, сойдет за самый что ни на есть натуральный стон удовлетворенной страсти.
И удивительно, она почти с радостью последовала его примеру, изобразила, что не отстала от него: гладила его спину, покусывая мочку уха. Или ей не впервой разыгрывать подобный спектакль? Он мог только надеяться на это.
Потом они сидели на диване, пока она одевалась и приводила в порядок волосы.
— Боже! Сколько сигарет! Это ты прикурил их все?
Квинт и Сэм Рэнд крепко спали, когда он прокрался в казарму и, засыпая на ходу, с гордостью подумал, что, видно, преуспел больше любого из них.
Но утром не было возможности не только заговорить об этом, но даже хотя бы озорно намекнуть. Утро оказалось их последним в Форт-Миде, так что некогда было вздохнуть: укладка, проверки, переклички, устраиваемые нервными сержантами.
Задолго до полудня они уже маршировали под снегом — сотни их, больше тысячи — на вокзал, где их погрузили в эшелон, направлявшийся на север. В тесном, жарком пассажирском вагоне у Прентиса было предостаточно возможностей похвастать своими подвигами прошедшей ночью, но он не мог найти нужных слов и совсем не был уверен, что, если бы и нашел, хватило бы духу рассказать все как было. Он опасался, что Сэм Рэнд может выдать что-нибудь вроде: «Ну, теперь ты совсем взрослый, да, Прентис?» А Квинт только скривит губы и покачает головой в снисходительном, насмешливом изумлении. Может, все, что позволил себе Квинт с другой девчонкой, с Нэнси, — это заплатил за пиво и посадил на автобус; может, это все, что допустимо позволять себе с девчонками подобного сорта, если у тебя есть хоть какая-то гордость. И тут он задумался о другой, неприятной стороне своего приключения. Разве по киношкам о венерических болезнях, которые им показывали, не очевидно, что презервативы не дают полной защиты? Не нужно ли теперь пойти провериться? А он даже — господи! — не принял душ. Ему чудилось, что по его голому юному телу под зимним обмундированием и длинным нижним бельем ползают мерзкие микробы. Интересно, как скоро появятся первые симптомы?
Кэмп-Шенкс, расположенный в глубине лесов к северо-западу от Нью-Йорка, оказался лабиринтом вытянутых, низких, крытых толем бараков, воздух в которых был тяжел от дыма пузатых печек, топившихся углем, и запаха смазки, в которой прибыли с завода новенькие винтовки. Делать в Кэмп-Шенксе, после того как они перебрали винтовки, удалив заводскую смазку, было нечего, кроме как сидеть да болтать или слушать других, и почти во всех разговорах звучала безнадежность:
