— О моем самочувствии, сударыня, позвольте судить мне!
— Но мы могли бы поехать и позже, — положив руку на плечо Доминика, сказала Верити. — С другими попутчиками. Ведь вы еще не поправились. Давайте немного подождем.
— Черт бы побрал этих женщин! — в сердцах воскликнул Фейн. — Приберегите свои заботы для будущего мужа, а я в них не нуждаюсь! Мы выезжаем завтра утром. И давайте больше об этом не спорить.
Верити отступила назад и впилась глазами в Доминика. От гнева ее всю трясло. Затем, не сказав ни слова, она развернулась и вышла из комнаты. Фейн смотрел ей вслед. В эту минуту он ненавидел себя.
Больше о предстоящем отъезде они не говорили.
На следующее утро Фейн и Верити Холланд вместе с театральной труппой отправились в путь. Двигались они медленно и за сутки покрывали всего несколько миль. Если не находилось ночлега, то актеры разбивали лагерь и при свете луны и пламени костра репетировали.
Среди них был худой загорелый парень, певший под гитару любовные песни, и его сестра, шестнадцатилетняя девочка с огромными карими глазами и копной темных волос. Она зажигательно танцевала, а когда отдыхала, то уходила в себя и была печальна. На привале девочка садилась рядом с Барнабасом Пайком и ревниво поглядывала на Верити. В труппе была также молодая пухлая женщина с маленьким ребенком и худой меланхоличного вида фокусник.
Состав труппы постоянно расширялся, и присутствие в ней двух новых членов — больного мужчины и девушки — никого не удивляло. Участия в представлениях они не принимали, но девушка очень быстро нашла себе занятие. Она украшала и шила костюмы, в которых выступали актеры. Ее владение иглой вызывало у всех восхищение. Довольная тем, что может хоть как-то отплатить актерам за доброту, она часами тихо сидела на кухне гостиницы или в повозке и шила. Те, в свою очередь, очарованные ее добротой и кротостью характера, полюбили ее. Она ни на что не жаловалась, хотя в конце первого же дня путешествия настолько устала шагать за повозкой, что чуть не падала. Когда Верити подавали миску с простой пищей, она с такой благодарностью принимала ее, словно ничего вкуснее в своей жизни не ела. В первый же день она сумела завоевать сердца всех актеров. Даже Мария, маленькая танцовщица, когда поняла, что девушка ей не конкурентка, прониклась к ней огромной симпатией.
Совсем по-другому обстояли дела с ее «братом». Фейн никогда не стремился завоевать чью-то любовь или даже уважение. Этому он так и не научился. Единственным, с кем он охотно общался, был Пайк. Во время представлений Барнабас демонстрировал хитрые фокусы и исполнял акробатические номера. Он неплохо фехтовал и поразительно точно метал ножи. Казалось, Пайк имел над ними какую-то сверхъестественную власть.
