— Метко, черт побери! — воскликнул отец. — Йестин, Ричард — все сюда! Действовать по команде! Наполеона нашего они прикончили, но мы и без него с ними справимся.
Мы выстроились рядом с ним под градом гнилых капустных кочерыжек, загородили собой зонтик Морфид, и в воздухе замелькали наши репы. На задних баржах все приготовились к бою: отряд, который был высажен на берег, вернулся с запасом овощей с поля бедного деда Шамс-а-Коеда. Гудели охотничьи рога, заливались тревожные свистки, а музыканты, втянув головы в плечи, так лихо гремели «Уэльских героев», что самому Оуэну Глендоверу[3] впору было зашевелиться в могиле.
Когда до моста осталось лишь десять ярдов, ирландцы взялись обстреливать нас всерьез, испуская все боевые кличи, какие только знают от Дублина до Белфаста; когда же нос баржи скользнул под мост, малыши окропили нас дождем. Укрыться было некуда. Ну и сбрызнули же они нас! Не успели мы перевести дух, как попали под новый ливень: с другой стороны моста нас поджидали еще три малыша. Здесь собрались основные силы ирландцев: толпа запрудила бечевник, а так как двое врагов принялись кормить нашу лошадь, нам грозила долгая остановка. Ирландские подарки сыпались градом — ирландцы уже очистили пол-акра поля и принялись за вторую половину. Кроме того, в действие вступила сила тяжести — наша баржа стала оседать и грозила затонуть, если не прекратится град ирландских снарядов.
— Десант! — закричал тут отец. — Все, кто еще держится на ногах, — за мной!
И он прыгнул на берег и, заложив пальцы в рот, пронзительно засвистал. Мы с Ричардом бросились следом, за нами — вся наша армия. Мы устремились по бечевнику, не щадя ничего живого. Ирландцы отступили на мост, мы ринулись за ними; Оуэн и Грифф Хоуэллсы поддерживали атаку барабанным боем и ревом тромбона. Ирландцы — примерные родители. Они подхватили ребят на плечи и стали отчаянно отбиваться, но, не выдержав нашего натиска, дрогнули и побежали. Мы бросились следом. Под ногами у нас путались отставшие ирландские малыши.
Окрыленные победой, мы вернулись к баржам. Мать и Морфид все еще сидели под изодранным в клочья зонтиком. Эдвина вытащила Снелла из воды и вытирала ему лицо маленьким кружевным платочком. Мы выстроили баржи вереницей, повыбрасывали из них ирландские подарки, умылись и двинулись дальше. Ярко светило солнце, воздух был напоен сладким ароматом лета. Из корзин вытащили пиво, домашние пышки, сыр и настойку из пастернака для женщин, и весь остаток пути до Ньюпорта мы пили, ели, горланили песни и воинственно орали. Все-таки ирландцы — отличные соседи. Ничто так не веселит сердце в начале дня, как хорошая драка.
