И оно пришло — раньше, чем кто-нибудь его ожидал.
— А, черт, — прошептал отец. — Посмотрите-ка на эту банду.
— Похоже, пахнет порохом, — сказал Ричард, приподнимаясь. — И кто это придумал, ехать на передней барже?
— Ничего себе, — проговорила Морфид, вглядываясь вперед. — Уж если Йестин за что возьмется, добра не жди.
— Ну, Элианор, держись, — сказал отец. — Будет дело.
— Спокойно! — закричал Томос со следующей баржи. — Это дьявол наслал на нас нечестивых, чтобы мы осквернили светлый день дракой. Но мы встретим это испытание с достоинством. Не горячитесь!
— К чертям, — пробурчал Ричард, — нет уж, я репу с достоинством встречать не буду, достаточно я попробовал ее в Ковент-Гардене.
И он вытащил из нашей корзинки помидор.
— Ричард, не начинай первый, — взмолилась мать, а Морфид схватилась за живот от смеха. — Не начинай первый, послушай Томоса.
В пятидесяти ярдах впереди на мосту толпились ирландцы — их, наверно, собралось там больше, чем в Дублине, — и все они трещали как сороки, непристойно кривлялись и нагромождали на парапет все, чем только человек кидался с первого дня творения. Арка моста все надвигалась — один из них подманивал нашу лошадь морковкой. Все громче галдела толпа, все выше росла гора овощей на парапете; и вот рядом с ней поставили трех малышей, которые застыли, как стражи судьбы, расстегнув штаны и готовясь нас хорошенько спрыснуть.
— Боже милосердный, — сказала Морфид, — сейчас хлынет ливень.
Она открыла зонтик, и мать тесно прижалась к ней, ища укрытия. А мы стонали от хохота, глядя на исполненных мрачной решимости малышей, стоявших наготове и выжидавших, когда мы подойдем поближе. Отец держался за бока, а я смеялся до слез, глядя на Эдвину и утешавшего ее Снелла.
— Дайте я с ними поговорю, — закричал вдруг Снелл, вскакивая на ноги. — И ирландцам не чуждо слово Божие, а мне не раз приходилось справляться с огрубелыми душами.
И, раскинув руки, он воззвал к их совести. Но Уилл Бланавон оказался практичнее.
— Не горюйте, детки, — сказал он, перепрыгнув к нам с носа задней баржи и таща целую сумку репы. — Организационный комитет предусмотрел все случайности. Вот вам по шесть штук на брата, да смотрите, чтоб не мазать. — Он вывалил репу нам на колени. — И дай-ка мне свой нож, Йестин. Я буду не я, если не насажу эти их розовые штучки на крючок для форели.
— О, Уилл, — простонала мать, плача от смеха.
Так мы веселились, пока ирландцы не открыли огонь и первая брюква не угодила в грудь Снелла, отправив его головой вниз за борт. Эдвина закричала и ухватила его за лодыжки.
