* * *
— Полли без штанов? — прошептала Эдвина.
— Ага, — пренебрежительно бросила Морфид. — Прибили ее штаны к вывеске «Барабан и обезьяна», а внизу подписали мелом: «Йестин Мортимер». Пришлось мне брать лестницу и лезть стирать.
Я весь пылал — того и гляди, запахнет гарью: а я-то думал, что никто не знает.
— Какой стыд! — проговорила Эдвина. — Что, если отец услышит?
— И услышит, если кое-кто хоть словом обмолвится о том, что здесь сегодня говорили, — сказала Морфид. — Пошевеливайся, Йестин, сколько можно копаться? Да не забудь потом вызваться мыть посуду.
Я еще не кончил накрывать на стол, когда вошли мать с отцом, Джетро и Томос Трахерн.
— Как, стол еще не накрыт? — спросила мать, подняв брови. — Мясо не нарезано, масло не поставлено? Можно подумать, что мы задолжали в лавке, а к нам еще гость пришел поговорить о Ньюпорте.
Великаном был этот Томос Трахерн, с черной бородой и щеками, серыми от въевшейся за долгие годы угольной пыли. Рядом с ним отец казался карликом, и весь город трепетал перед неистовством его веры. Коленопреклоненный, он без устали славил Господа, но когда поднимался на ноги, во всей округе не было человека страшнее, и его проклятия громом разносились по долинам, обрушиваясь на распутниц, хулиганов и заводчиков. Ему, как и древним христианским мученикам, пришлось пострадать за веру: он писал религиозные памфлеты, и однажды Уилл Бланавон раскроил ему голову бутылкой и вышвырнул его из трактира в Овечьем ряду, а его памфлеты — вслед за ним.
— Садись, Томос, — сказала мать, и он расправил фалды сюртука и опустился огромным лоснящимся задом в наше лучшее кресло. Усевшись, он обвел комнату поверх очков маленькими черными глазками.
— Где Эдвина?
— Я здесь, сэр, — отозвалась она и шагнула из угла на середину комнаты.
— Счастлива ли ты, служа Господу Богу, дитя?
— Воистину счастлива, сэр.
— Да будет благо тебе. Книга Судей, глава восемнадцатая, стих второй. Ну-ка прочти!
И, скосив глаза, он начал набивать трубку.
— «В те дни не было царя…» — начала Эдвина.
— Что? Что такое? — Он уставился на нее, поглаживая живот большими тяжелыми руками. — Подумай, дитя, подумай хорошенько! «И послали сыны Дановы от племени своего…»
— «…пять человек, — нараспев подхватила Эдвина, — мужей сильных, из Цоры и Естаола, чтоб осмотреть землю и узнать ее, и сказали им: пойдите, узнайте землю. Они пришли на гору Ефремову к дому Михи и ночевали там».
— Надо же! — вырвалось у Морфид.
— Аминь, — загремел Томос. — Превосходно, превосходно!
