Саня Дырочкин — человек семейный | страница 33

Тут меня позвали:

— Дырочкин? К Шистиковой Майе. — Сестричка держала в руках халат. — Кажется, длинноват будет…

Так и оказалось. Сестричка походила вокруг, завернула рукава повыше, подвязала бинтом, стало лучше.

Идти было трудно, я наступал на полу халата.

Пока мы двигались по длинному коридору, мимо нас в мягких тапочках скользили сёстры, торопились врачи; а из-за стеклянных дверей за нами следили дети.

Мы шли и шли. Сестричка свернула направо, и мы остановились перед тяжёлой дверью.

— Комната для свиданий, — весело сказала сестричка. — Входи, не бойся. Там и Ольга Алексеевна, твоя мама.

Мы вошли. Мама сидела в кресле, а рядом на стуле, спиной ко мне, болтала ногами старушка. Платочек домиком был надет на её голову, завязан узлом под подбородком.

— Здрасьте, — сказал я старушке.

И вдруг старушка соскочила со стула, — я даже удивился, что она такая живая и быстрая, — и радостно закричала:

— Саня!

Я слегка испугался.

— Майка?

— Ага, это я, — согласилась Майка, — а ты чего так на меня смотришь?

— Как ты постарела!

Она огорчилась, поправила платок.

Я привыкал к ней. Пожалуй, всё не так было страшно. Мне даже стало казаться, что Майка похожа на одну артистку, которая выступала однажды по телевизору.

Мама вышла побеседовать с докторами, а мы остались вдвоём.

— Садись, — Майка показала на соседнюю табуретку. — Чего в школе?

Я стал вспоминать историю посмешнее. Лучшая была про Люськины серёжки, как я дунул ей в ухо. Я уже начал рассказывать, но в комнату вошла сестричка. Я не услышал, как она появилась.

— Шистикова. В палату. Укол.

Мы одновременно вскочили. Майкина тапочка слетела с ноги, заскользила. Мы бросились догонять тапочку, наклонились и здорово стукнулись лбами. Мы тёрли руками лбы, и я чувствовал, как вырастает шишка.

— Какие вы неуклюжие, дети! — поругала сестричка.

А Майка уже прошла в палату.

Пока Майке делали уколы, я успел мысленно написать стихи. Хотелось прочитать ей сейчас же.

— Знаешь, — сказал я, когда мы снова уселись рядом. — Про твою больницу есть стихи.

— Ха-ха! — не поверила Майка. — Может, и не про мою больницу, а про другую?

— Про твою.

— И ты знаешь?

Я кивнул и стал читать:

— Это кто написал? — удивилась Майка. — Ну и стихи!

Я понял, что ей не понравились.

— Мишка Фешин.

— Твой Мишка хорошего не напишет.

— Почему же — мой? — сказал я. — Может, теперь ты будешь сидеть с ним за партой, потому что со мной будет сидеть Удалова Люська.