Каждый жаловался, что налоги, взимаемые для содержанія войска, флота и королевскаго двора, становятся не посильными, обрекая всю націю на поголовное нищенство. Король отвѣчалъ:
— Взгляните на Германію, посмотрите на Италію! На что вы жалуетесь? Всѣ великія націи приносили себя въ жертву ради объединенія! — Но это никого уже не успокоивало. Напротивъ, ему возражали:- Объединеніе нельзя кушать, а мы умираемъ съ голода! Земледѣліе заброшено; каждый служитъ въ войскѣ или во флотѣ, или при дворѣ; каждый одѣлъ форму и не знаетъ, что ему дѣлать и что ему ѣсть! И не осталось никого, кто бы могъ обрабатывать поле!
Къ тому времени какъ недовольство уже достаточно распространилось и окрѣпло, въ государственномъ бюджетѣ оказался вдругъ дефицитъ въ 45 долларовъ слишкомъ, что состояло около 1/2 доллара съ каждой головы населенія. Въ совѣтѣ министровъ былъ поднятъ вопросъ о необходимости внутренняго займа. Было также обстоятельно говорено о выпускѣ государственныхъ облигацій и бумажныхъ ассигнацій, съ правомъ обмѣна ихъ черезъ 50 лѣтъ на шелковичныхъ червей и капустныя кочерыжки. Изъ объясненій министровъ стало очевидно, что армія, флотъ и администрація давно уже не получали никакого жалованія и что, если не будетъ предпринято тотчасъ же нѣчто вполнѣ раціональное, государство неминуемо должно обанкротиться, — что, въ свою очередь, вѣроятно поведетъ къ возстанію и революціи. Король рѣшился немедленно прибѣгнуть къ экстраординарному средству, о которомъ до тѣхъ поръ на островѣ не имѣли понятія. Въ воскресенье утромъ, въ парадномъ одѣяніи, онъ явился въ церковь въ сопровожденіи всей арміи и тутъ же приказалъ министру финансовъ сдѣлать сборъ въ пополненіе дефицита.
Но это было то перо, которое переломило горбъ верблюда. Граждане, одинъ за другимъ поднимались и направлялись къ выходу, отказываясь подчиниться столь неслыханному насилію;- но тотчасъ же, непосредственно за такимъ отказомъ, слѣдовала конфискація имущества недовольнаго. Это послѣднее мѣропріятіе скоро положило конецъ всякимъ протестамъ и сборъ продолжался далѣе, среди глубокаго подавленнаго молчанія. Собравши деньги, король вмѣстѣ съ войскомъ удалился, сказавъ на прощанье:
— Я вамъ покажу, мерзавцы, кто здѣсь хозяинъ!
Нѣкоторые изъ гражданъ закричали:
— Съ чорту объединеніе! — Вырванные, при посредствѣ военной силы изъ объятій плачущихъ родственниковъ, они тотчасъ же были арестованы. И тогда-то, — какъ это легко было предсказать, даже не будучи пророкомъ, — на сцену вдругъ выступилъ соціалъ-демократъ. Въ ту минуту, какъ король, выйдя изъ церкви, усаживался въ свою королевскую золоченую тачку, соціалъ-демократь сдѣлалъ по немъ 15–16 выстрѣловъ, но съ такой удивительной соціалъ-демократической небрежностію, что ни одинъ изъ нихъ не причинилъ ему никакого вреда.
