Между тем обед подошел к концу, подали ликеры и сласти домашнего приготовления; домашние встали из-за стола и, помолившись перед образами, поклонившись Анфисе и гостю, вышли из столовой, где остались только импровизированная хозяйка дома и Грабинин с французом. Анфиса, молча прихлебывая ликер, лакомилась пастилой; Соссье рассказывал о бурных сценах, разыгравшихся на сеймиках и сеймах, об интригах, волнующих население ввиду выбора послов на предстоящую конфедерацию, а Грабинин, рассеянно слушая его, скучал и раздражался мыслью о потерянном времени. Он обрадовался, когда дворецкий явился доложить ему, что посланец в Петербург готовится к отъезду и ждет письма, и, поспешно поднявшись с места, последовал за Ипатычем к крутой винтообразной лестнице, по которой надо было подняться в библиотеку — большую комнату со шкафами вдоль стен и письменным столом у окна.
— Извольте позвонить, когда кончите писать, сударь, я той же минутой явлюсь, — сказал дворецкий, оставляя его одного.
Грабинин начал писать одному из ближайших своих покровителей, красноречиво излагая ему причины, избранные им предлогом для продления отпуска: расстройство имения, необходимость сменить управителя и тому подобные обстоятельства, не имевшие ничего общего с истинной причиной его желания дольше оставаться в здешнем крае.
Быть может, он не предался бы так усердно этому занятию, если б знал, по какой причине нашли нужным провести его прямо сюда, а не к старой барыне: между Серафимой Даниловной и ее правнуком Дмитрием Степановичем Аратовым речь шла о нем.
Как всегда, Аратов вернулся домой невзначай. Все были еще за столом, когда его экипаж, обогнув дом, бесшумно подкатил к заднему крыльцу. Тут, узнав от выбежавших к нему навстречу людей, что у них в гостях воробьевский барин, Дмитрий Степанович запретил говорить о своем приезде и прямо прошел на половину прабабки, где тотчас же после первых приветствий речь между ним и старухой зашла о госте.
— Это вы хорошо сделали, что на вора Андрюшку его натравили, — заметил Аратов, выслушав повествование о ее беседе с молодым соседом, окончившейся предложением послать человека из их дворни с письмом о продлении отпуска. — Мы его в конце концов так запутаем, что он за счастье почтет совсем от имения отделаться. Это была всегдашняя моя мечта — за бесценок купить грабининское имение. Нам без Воробьевки чистый зарез, никуда хода нет.
— Куда тебе еще ход понадобился? — брюзгливо спросила старуха. — Какие еще новые затеи у тебя на уме?
