— Вы девственник? — удивленно спросила одна.
— Нет, — хрипло сказал Вовочка, пытаясь взять себя в руки.
— Из какого вы года? — чуть нахмурясь, спросила вторая.
— Что? — не понял Вовочка.
— Вы впервые на Треке? — догадалась первая. — И, наверное, из двадцатого века, да?
— На каком Треке? — спросил Вовочка. — Объясните мне, что происходит?
— Ой, — сказала вторая, — вам так все объяснят, так объяснят!
Обе засмеялись и, подталкивая друг дружку плечиками, вошли в комнату. И тут же из комнаты в прихожую просунулся кто-то очень бородатый.
— А-а! — радостно сказал бородатый. — Ну, заходите. Новенький?
— Новенькой, новенький, — наперебой из-за его спины заговорили девушки, — еще ничего не знает, двадцатый век, серость…
— Так тем же интереснее, — сказал бородатый. — Ну, входите же!
Комната была большая, в два окна, и находилось в ней человек тридцать: стоя; сидя на различных предметах мебели, на подоконниках, на полу; лежа на полу; находясь в замысловатых позах, когда невозможно сказать, стоит человек, сидит или лежит. Посредине комнаты выламывалось замысловатой формы что-то черное, и хотя черное это ни на что не было похоже, Вовочке показалось вдруг, что это голая негритянка, танцующая между кострами ритуальный возбуждающий танец. Черное это издавало звуки, и все движения в комнате совершались только в такт этим звукам. Девушки, приведшие Вовочку, прошли, пританцовывая, между сидящими и лежащими, встали по обе стороны этого черного и затанцевали так, как Вовочка никогда не видел и даже представить не мог, что такое возможно. Потом ритм сменился, девушки громко, сказали: «Хо!» — и тут стало происходить странное: в такт музыке их трико стало менять цвет, а местами становиться прозрачным, как бы исчезать — окошечко открывалось то тут, то там, и никак нельзя было догадаться, где оно откроется в следующий момент…
— Пойдемте, — бородач подергал Вовочку за руку. — Это сразу нельзя, опасно.
— Что? — не понял Вовочка. — Что опасно?
— Эйфорофоника, — непонятно объяснил бородатый. — Сразу все нельзя. Надо постепенно начинать, а то перегорите. Или будете, как вон те, — он не показал на троих молодых людей, сидящих неподвижно вокруг белого, на вид очень тяжелого шара. Руки их, положенные на шар, светились розовым, будто бы на просвет.
— Наши оргаголики, прямо из лечебницы — и на Трек. Не помогает лечение… — бородатый засмеялся. Они вошли в смежную комнату. Там было внезапно тихо, будто все звуки остались за дверью — незакрытой дверью.
