Поднесла родня рыбаку гостинцы к попутью доброму, помолились, отец с матерью благословили сына иконой, и вот плач, вот жена о пол хлещется.
Выпив напоследок с мужиками чару отвальную, спускается рыбак с крыльца, держа на руках самое малое свое дитя, к саням с поклажей.
Лошадь выводили к проезжей дороге. Снова чокались стаканами, бил промышленник поклоны на четыре стороны, прощаясь с родным посадом. Чего уж, «ловцы рыбные — люди гиблые».
Проводив обоз версты на две, при возвращении ломали женщины ветки: сосен, дома втыкали над воротами, в сенях. О, зеленели хвоей избы Нюхчи, Кеми, Сороки, Карельского берега!
13 апреля — канун пролетья.
Солнце во все небо. Ведреная погода, слепит сияние полей, покатые холмы словно полымем объяты. В низинах безумолчен ропот мутных потоков.
Приспел пролог лета красного, о нем дальше сказ.
14 апреля — Марья.
«Пришла Марья — зажги снега, заиграй овражки».
И свет, и звуки — все схвачено с пронзительной поэтичностью, кратко и емко.
Холодное сердце, черствая душа не создаст вдохновленной строки. Между тем хранились месяцесловы народом, сносившим нужду, тяготы, унижения. Над «подлым сословием», как значилось крестьянство еще в просвещенном ХУШ веке, постоянно тяготели заботы о земле, о хлебе.
«Пустые щи» — значатся в устных численниках.
Напусто-пусты щи, раз капуста кончается, и щец не досыта, раз длится пост, по-деревенски великое говенье.
Его соблюдали истово, вопреки присловью, что «пост — не мост, можно и объехать». Чтобы детям легче его перенести, допускали кое-какие поблажки. На четвертой, Средокрестной, Крестопоклонной неделе Великого поста выпекалось особое печенье в виде крестиков, серпиков, кос и т. д. Детей отправляли поздравлять соседей, родственников. Стихами, понятно:
Тетушка Анна,
Садись на окошко
В осиново лукошко.
Чем хошь поливай,
Только крест подавай!
Кто не даст креста —
Упадет изба!
Брызнут на них водой — смех и визг, ну а за испуг, за стишки на — ка в ручку печенюшку.
Деревенские святцы для других местностей содержали такую радостную весть: «Говенье ломается, на печи Христос обувается». Вместо крестиков пекли блины. Кушая их, приговаривали — «Божьи онучки».
В шестую неделю говенья, Вербную, когда «Лазарь за вербой лазал», дети и взрослые заготовленные пруточки носили освящать в церковь.
«Без вербы — не весна» — поучали земледельческие календари.
К Вербнице, Вербной субботе каждый край Руси, как всегда, поставлял прогнозы.
— На Вербной мороз — яровые хлеба хороши будут, — загадывали новгородцы.
