— Прядете? — кивну на пресницу поперек лавки.
— Собираемся сумерничать, прядем.
— Зачем?
Махнет баюнья рукой, заблестит на ресницах непрошеная слеза:
— Сами не ведаем, время бы скоротать…
Спору нет, февраль ославлен молвой. Что там «Касьян — злой до крестьян», отмечавший високосные годы. Без Касьяна хватает в нем всякой всячины, чем простонародью был не по душе последыш зимы.
Домовой заезжает лошадей…
Коровья смерть по хлевам бродит…
Привязывается к людям кумоха-лихорадка…
Через поверья, обычаи, обряды — этот многоцветный, яркий слой устных календарей — видятся деревни, где, кажется, вчера сохой по снегу опахивали хутора, починки, дабы «сотворить ограждение от нечистой силы», и без колдуна не садились за свадебный стол. Выкинь такое из месяцесловов, нарушится чего доброго их веками сложившийся настрой. Сельщина-деревенщина разделяла суеверия, предрассудки, господствовавшие за ее околицами, полагалась на предания старины с простодушной прямотой: «Не нами заведено, не с нами и кончится». Обращались в минуту жизни трудную к ворожеям, доверялись заговорам:
— А чего? Хуже не будет.
— Авось дастся подмога!
Поди, Ивашка Солдат, томясь в застенке Великого Устюга в 1648 году, шептал: «Небо лубяно, и земля лубяна, и как в земле мертвые не слышат ничего, так бы я не слыхал жесточи и пытки». Ведовство? Ворожба? Судьи, прознав ухищрения Ивашки, подвергли беднягу истязаниям. Каким — неизвестно, зато известно, что в 1674 году в Тотьме была сожжена заживо некая Федосья — ну-ка, насылала порчу, злодейка.
Было, было!
Вернемся к снеженю-бокогрею устных календарей. Имя Касьяна заимствовано из духовных святцев, а что кривой он, немилостивый — наследие древности.
Повторим, что народные численники избегали чисел. Святые же и чудотворцы, по словам Глеба Успенского, оказывались на крестьянском положении (и обретали черты, совершенно им несвойственные!). В народных календарях, писал Г. Успенский, «св. апостол Онисим переименован в Онисима-овчарника, Иов Многострадальный в Иова-горошника, св. Афанасий Великий… просто в Афанасия-ломоноса, потому что около дня его имени… бывают самые страшные морозы, от которых кожа слезает с носа».
В целом «високосный год — худ приплод»: приписывались ему утраты, невзгоды. Чтобы «Касьян не перекосил», праведника умаливали трижды ежегодно: по четвергам на Троицкой, на масляной и на Святой пасхальной неделях.
Короток месяц, завершающий зиму, а однажды выпал себя короче.
Несмотря на реформу Петра I, Россия продолжала отставать в летосчислении. Большинство государств Европы, Америки пользовались другим календарем. В XX веке разрыв между календарями достиг тринадцати дней. Затруднялись международные связи, деятельность почт и прессы, вынуждаемой публиковать сообщения из-за границы под двойными датами.
