Дурак, желая получить красный кафтан, шапку и сапоги, принужден был нарубить дров; а как был он чрезвычайно ленив и не хотелось ему слезать с печки, то он и говорит тихонько, на печи лежа, сии слова:
— По щучьему веленью, а по моему прошенью, ну-ка, топор, поди и наруби дров, а вы, дрова, сами в избу идите и в печь кладитесь!
Топор, откуда ни взялся, выскочил на двор и начал рубить, а дрова сами в избу шли и в печь клались, что видя, его невестки весьма удивлялись Емельяновой хитрости. И так каждый день, когда только дурак велит нарубить дров, то топор и нарубит; и жил он с невестками несколько времени. Потом говорили ему невестки:
— Емеля, теперича у нас нет дров, то съезди в лес и наруби.
Дурак им говорил:
— Я ленюсь.
— Как ленишься? — говорили ему невестки. — Ведь тебе же будет холодно; а ежели ты не поедешь, то когда приедут твои братья, а наши мужья, то мы не велим тебе давать ни кафтана краснаго, ни шапки красной, ни сапог красных.
Дурак, желая получить красный кафтан, шапку и сапоги, принужден был ехать в лес за дровами и встал с печи, начал обуваться и одеваться, и как совсем оделся, то вышел на двор и вытащил из-под сарая сани, взял с собою топор и сел в сани, и говорил своим невесткам:
— Отворите ворота.
Невестки, видя, что он едет в санях да без лошади, ибо дурак лошадь не запрягал, говорили ему:
— Что ты, Емеля, сел в сани, а лошади для чего не запряг?
Но он говорил, что лошади ему не надобно, а только чтоб отворили ворота. Невестки ему отворили, а дурак, сидя в санях, говорил:
— По щучьему веленью, а по моему прошенью, ну-ка, сани, ступайте в лес!
После сих слов сани тотчас поехали со двора, что видя, живущие в той деревне мужики удивлялись, что Емеля ехал в санях и без лошади, и так шибко, что хотя бы пара запряжена лошадей, то нельзя бы шибче ехать.
И как надобно дураку ехать в лес через город, то и поехал он по оному городу; но как он не знал того, что надобно кричать для того, чтоб не передавить народ, то он ехал по городу, а не кричал, чтоб посторонились, и передавил народу множество; и хотя за ним гнались, однако догнать его не могли; и Емеля уехал из города, а приехав к лесу, остановил свои сани.
Дурак вылез из саней и говорил:
— По щучьему веленью, а по моему прошенью, ну-ка, топор, руби-ка дрова, а вы, поленья, сами в сани кладитесь и вяжитесь!
Лишь только дурак сказал сии речи, то топор начал рубить дрова, а поленья сами клались в сани и веревкой вязались. После того как нарубил он дров, то велел еще топору рубить одну дубинку, и как топор вырубил, то он сел на воз и говорил:
