Сегодня я сделал П-867 предложение по всей форме, поставив твердое условие, чтобы она не противилась моим ежедневным встречам в салоне с Р-747.
Та приняла предложение незамедлительно и сказала, что принимает мое условие как само собой разумеющееся. Она не скрывала радости и попросила меня, чтобы мы вместе нажали красную кнопку и сообщили о нашем решении. Что мы и сделали. Сейчас я сижу у себя в комнате и жду сообщения о дате церемонии. Запись продолжу после объявления.
Наконец с потолка послышалось:
— Брачная служба вызывает Икс-127! Вам разрешено вступить в брак с П-867. Церемония состоится сегодня в семь часов в комнате бракосочетаний. Нажмите красную кнопку и подтвердите получение уведомления!
Я как раз делал это, когда в комнату вошел Икс-107. Заметив, что у меня какие-то особенные новости, он улыбнулся и вопросительно приподнял бровь. Я сказал, что сегодня вечером женюсь на П-867. Он поздравил меня с разумным выбором.
Я очень рад, что он одобряет мой поступок. Мы ведь и дальше останемся с ним коллегами по комнате. Ежедневно я буду проводить с ним гораздо больше времени, чем с моей будущей женой — эта мысль меня все-таки утешает.
Вчера в заданное время и в заданном месте мы встретились с П-867. А через несколько минут, покидая чулан для сдачи грязного белья, мы уже были мужем и женой. На наших нагрудных нашивках прибавилось по маленькой букве «с». Мы пошутили, что теперь наши имена стали гораздо длиннее, и решили использовать сокращения: обращаться друг к другу просто П и Икс
Озорно улыбаясь, П предложила отметить событие неофициально. Мы как раз были в обеденном зале, и я не понял, о чем она говорит. Она отвела меня в угол, где нас никто не видел, и прошептала:
— Вот здесь и отметим!
И вынула из кармана плитку шоколада.
По-видимому, в момент отъезда вниз плитка случайно оказалась у нее. И она заботливо хранила ее все время, ожидая подходящего случая. И вот этот случай наконец представился. Она разломила плитку надвое и протянула мне большую часть.
Я поднял свой кусок, как стакан, и шепнул:
— За нас.
— За Икс и П, — прошептала она.
Потом мы ели шоколад, медленно, смакуя, словно маленькими глотками потягивали старое пьянящее вино.
Нам и вправду так казалось. Находясь здесь довольно долгое время, мы уже успели забыть вкус обыкновенной пищи. Та, что нам давали, была безвкусна и мы проглатывали ее скорее механически.
На этом фоне шоколад выглядел чудесным экзотическим деликатесом, и мы нарочно тянули время перед тем как отломить очередной кусочек. Минут десять продолжался этот единственный в своем роде обед, затем мы ушли оттуда, чтобы не стеснять остальных.
