Бабушка болтала без умолку, смеялась, плакала, рассказывала что-то длинно и сбивчиво, то вроде жаловалась, то о чем-то просила. Интересно, есть в ее речах смысл? По папиному лицу было не понять, он просто слушал терпеливо и внимательно. То кивал, то качал головой.
Потом бабушка взглянула на Мори, что-то сказала, папа ответил. Мори отвернулся.
Старик вдруг произнес:
— Твой отец важный человек. Мне восемьдесят восемь лет от роду, и я всегда отличу важного человека. Тебе все дороги открыты с таким отцом.
Мори, не зная, куда деться, уперся глазами в пол. Там — под стариком — разрасталась лужа. Мокрое пятно на брюках ширилось, тапочки промокли…
Господи, поскорей бы выбраться из этой психушки.
К старику подбежала сиделка:
— Бог ты мой! Нам надо в туалет, верно? Ну, пойдем, пойдем…
Бабушка снова заплакала.
— Мори, подожди меня на улице, — сказал папа, на этот раз очень твердо. — Я скоро выйду. Погуляй там, если хочешь.
— А хотите посмотреть чудесную гостиную, которую нам подарил ваш папенька? — оживилась сиделка. — До конца коридора и направо.
Жара у них тут нестерпимая. Но наверно, так надо. Мори слышал, что старики всегда зябнут. Он снял пальто и пошел по коридору — прямо и направо. Остановился на пороге новой гостиной. Большая комната с ярким голубым линолеумом и креслами, обтянутыми искусственной кожей. Несколько стариков играли в карты. В углу блестело лаком новое пианино, старушка пела «Мой старый дом в Кентукки» — один и тот же куплет, снова и снова. В другом углу на столике темнел коричневый радиоприемник и автомат, выдающий за монету лимонад и шоколадку. Здесь даже было возвышение, наподобие сцены, с занавесом, подхваченным с двух сторон бархатными завязками. Сейчас там шаркал, неловко переставляя ноги, старик. Он изображал танец кекуок. Мори отвел глаза. На стене, у двойных дверей, выходящих в парк, сияла бронзовая табличка: «Обстановка этой гостиной получена в дар от Джозефа и Анны Фридман».
Папа на благотворительность не скупится. Ему ежедневно приходят письма от слепых-глухих, из больниц и приютов и просто — от еврейской бедноты. Мори видит, как папа, сидя за столом из красного дерева, выписывает чеки, чеки, чеки. Однажды мистер Малоун даже прислал к нему католических священников, тоже с просьбами. Открыв дверь, Мори страшно удивился: настоящие святые отцы, в черных сутанах! Папа провел их в кабинет. Спустя какое-то время они вышли — довольные, улыбающиеся, наперебой благодарили папу. «Мы будем за вас молиться», — сказали они на прощание.
